дела эти имеют отношение к будущему, то хороший патер, как и всякий добрый католик, обязан направить их как следует.
– Совершенно верно, ваше величество! – подтвердил де Фронтенак, но румянец вспыхнул на его смуглом лице. – Пока ваше величество делали мне честь, поручая вести и эти дела, я не допускал ничьего вмешательства в исполнение моих обязанностей, какая бы одежда ни была на этом человеке – мундир или ряса.
– Довольно, сударь, довольно! – резко оборвал его Людовик. – Я спрашивал вас о миссиях.
– Они процветают, ваше величество. Ирокезы у Сольта и в горах, гуроны в Лоретте, а также алгонкины вдоль берегов всей реки, начиная от Тадузака на востоке до Сольт-ла-Мари и даже до Великих Равнин Дакоты, – все приняли знамение креста. Маркетт прошел вниз по реке на запад, проповедуя христианство среди иллинойцев, а иезуиты пронесли слово Божие к воинам Длинного Дома в их вигвамы у Ониндали.
– Могу прибавить, ваше величество, – вставил отец Лашез, – что, распространяя евангельскую истину, многие из них часто жертвовали и своей жизнью.
– Да, это верно, ваше величество! – задушевно согласился Фронтенак.
– И вы допускали это?! – горячо воскликнул Людовик. – Вы оставили в живых этих безбожных убийц?
– Я просил войск у вашего величества.
– Я же послал вам.
– Один полк.
– Кариньян-Сальерский? Это мои лучшие солдаты.
– Но нужно было послать больше, ваше величество.
– А сами канадцы? Неужели вы не могли собрать достаточно сил для наказания этих негодяев, этих убийц Божьих слуг? Я всегда считал вас воином.
Глаза де Фронтенака вспыхнули, и одно мгновение, казалось, резкий ответ готов был сорваться с его губ; однако суровый старик, сделав над собой страшное усилие, сдержался и проговорил:
– Ваше величество может узнать, воин ли я, от тех, кто видел меня под Бенеффом, Мюльгаузеном, Зальцбагом и во многих других местах, где я имел честь своим оружием служить вашему величеству.
– Ваши услуги не были забыты.
– Именно потому, что солдат и имею некоторое понятие о войне, я знаю, как трудно проникнуть в страну, гораздо более обширную, чем Нидерланды, страну, покрытую лесами и болотами, где за каждым деревом притаился дикарь, хотя и не обученный искусству войны, но умеющий уложить северного оленя на расстоянии двухсот шагов и пройти три мили, пока вы сделаете одну. Ну а если наконец мы и добираемся до их деревень и сжигаем несколько пустых вигвамов да полей маиса, то что же дальше? Дальше приходится возвращаться назад, окруженными тучами невидимых врагов, скрывающихся позади нас, и твердо знать, что всякий отставший будет скальпирован ими. Вы сами воин, ваше величество. И я спрашиваю вас, легка ли такая война для горсти солдат, только что взятых от плуга, и эскадрона охотников, занятых все время мыслями о капканах и бобровых шкурках.
– Да, да, сожалею, что высказался, по-видимому, слишком опрометчиво, – проговорил Людовик. – Мы