вырвался одновременно и у Перри, и у Бетти.
– Ну да, конечно. Я для вас такой же муж, как и этот парень. Вас женили не на передней половине верблюда. Вас женили на верблюде целиком. Да вон и на пальце у вас мое кольцо!
Взвизгнув, она стянула с пальца кольцо и изо всех сил швырнула его на пол.
– О чем это ты? – озадаченно спросил Перри.
– Вам придется договориться со мной, да так, чтобы я остался доволен. Если у вас не получится, имейте в виду, что у меня такие же права на нее, как и у вас!
– Это двоемужество, – сказал Перри, развернувшись к Бетти.
И вот для Перри наступил решающий момент – момент, когда он решил поставить на карту все. Он встал, посмотрел сначала на ослабевшую Бетти, сраженную этим новым обстоятельством, затем на таксиста, неуверенно, но с угрозой покачивавшегося на стуле из стороны в сторону.
– Очень хорошо, – медленно произнес Перри, обращаясь к индивидууму, – бери ее. Бетти, что касается меня, то я смогу доказать тебе, что наша свадьба произошла по чистой случайности. Я при свидетелях откажусь от любых своих прав на тебя в качестве моей жены и передам тебя человеку, чье кольцо ты носишь, твоему законному супругу.
В наступившей тишине на него смотрели две пары глаз, в которых читался ужас.
– Прощай, Бетти, – отрывисто произнес он. – Не забывай меня теперь, когда ты обрела счастье. Утренним поездом я уезжаю далеко, на Восток. Вспоминай только хорошее, Бетти.
Бросив на них прощальный взор, он отвернулся, повесил голову на грудь и взялся за дверную ручку.
– Прощай, – повторил он. И повернул ручку двери.
Но, как только раздался скрип двери, и змеи, и шелк, и рыжие косы стремительно бросились к нему.
– О Перри, не оставляй меня! Перри, Перри, возьми меня с собой!
Ее слезы текли по его щекам. Он спокойно заключил ее в объятия.
– Мне все равно, – всхлипывала она. – Я люблю тебя, и если ты хочешь, можешь найти прямо сейчас священника, чтобы нас еще раз поженили. Я поеду с тобой на Восток!
Передняя половина верблюда из-за плеча девушки бросила взгляд на заднюю половину, и они подмигнули друг другу. Это был особый знак, понятный лишь верблюдам.
Первое мая
Прошла и увенчалась победой война, и огромный город победителей перекрестили триумфальными арками и забросали живыми цветами: белыми, алыми и розовыми.
Долгими весенними днями с утра и до вечера под гулкие звуки барабанов и радостные, звонкие звуки медных труб по главной улице маршировали возвращавшиеся домой солдаты, а бледные и отвыкшие от улыбок торговцы и служащие контор, бросив свои мелочные расчеты и ссоры, толпились у окон и смотрели на проходящие мимо батальоны.
Никогда еще огромный город не был так великолепен – ведь победоносная война принесла с собой многое, и стекались сюда с юга и c запада толпы торговцев с домочадцами, дабы отведать от всех сладких яств, и узреть все множество приготовленных зрелищ, и купить своим женам меха на будущую зиму, и сумочки из золотой плетеной нити, и разноцветные пестрые туфли-лодочки из шелка, серебристого и розового атласа и золотой парчи.
И