Ты ведь понимаешь, не так ли?
– Конечно, – резко ответил он.
В машине Долли они отправились на Лонг-Айленд, и сердца их, как никогда раньше, бились почти в унисон. Они знали, что это должно было случиться, но только не под взглядом Полы, напомнившим им о том, что им чего-то не хватало, а тогда, когда они окажутся наедине посреди тихой жаркой ночи на Лонг-Айленде, которой не было до всего этого никакого дела.
Имение в Порт-Вашингтон, где они должны были провести выходные, принадлежало кузине Энсона, вышедшей замуж за медного фабриканта из Монтаны. Бесконечная подъездная дорожка начиналась от сторожки, ведя извивами под свежепосаженными тополями прямо к огромному, выкрашенному в розовый цвет особняку в испанском стиле. Энсон раньше часто приезжал сюда погостить.
После ужина они танцевали в клубе «Линкс». Около полуночи Энсон убедился, что кузины не собираются уезжать раньше двух утра, после чего сказал всем, что Долли устала; он проводит ее домой, а потом вернется на танцы. Слегка дрожа от возбуждения, они сели в позаимствованную у кого-то на время машину и поехали в Порт-Вашингтон. Он приказал остановить у сторожки, вышел и заговорил со сторожем:
– Карл, когда пойдешь в обход?
– Сейчас собираюсь.
– А потом вернешься и будешь здесь, пока все не приедут?
– Да, сэр.
– Отлично. Слушай: если какой-нибудь автомобиль, все равно чей, свернет к воротам, сейчас же звони в дом! – И он сунул в руку Карла пятидолларовую бумажку. – Все ясно?
– Да, мистер Энсон. – Будучи слугой старой закалки, он и глазом не моргнул и даже не улыбнулся. Но Долли все равно сидела, стараясь на него не смотреть.
У Энсона был свой ключ. Войдя, он смешал коктейли для себя и для нее – Долли к своему не притронулась, – затем предусмотрительно поискал телефон и проверил, будет ли слышно звонок в их комнатах, которые располагались на первом этаже.
Спустя пять минут он постучался в дверь комнаты Долли.
– Энсон, это ты?
Он вошел, закрыв за собой дверь. Она была в постели и взволнованно вытянулась, опираясь локтями на подушку; сев рядом, он обнял ее.
– Энсон, милый…
Он ничего не ответил.
– Энсон… Энсон! Я тебя люблю… Скажи, что ты меня любишь. Скажи мне… почему ты не говоришь? Даже если это не так, скажи!
Он ничего не слышал. Глядя поверх ее головы, он заметил, что и здесь на стене висит портрет Полы.
Он встал и подошел к стене. Тускло блеснула рама в трижды отразившемся от нее лунном свете – за стеклом виднелась размытая тень совершенно незнакомого лица. Чуть не плача, он развернулся и с отвращением поглядел на маленькую фигурку на постели.
– Что за глупость! – едва разборчиво сказал он. – И о чем я вообще думал? Я тебя не люблю! Тебе лучше дождаться того, кто будет тебя любить! Я тебя совсем не люблю, понимаешь?
Он говорил отрывисто – и торопливо вышел за дверь. Оказавшись в гостиной, он дрожащими руками налил себе выпить, и в этот момент неожиданно открылась входная дверь и вошла его кузина.
– Ах,