отменена, а вместо нее установлен фиксированный хлебный налог, прочитают во всех концах России. И этим выбито оружие у господ-товарищей эсеров и их зарубежных хозяев. Им теперь будет трудно вести антисоветскую и антибольшевистскую агитацию. Ведь хлебный вопрос назрел и перезрел. Его нужно было решать как можно скорее, чтобы не упустить весеннюю посевную кампанию 1918 года.
О том, что было написано в отправленной мною в Петроград радиограмме, стало известно в отряде. Готовящиеся к выступлению из Токмака казачки тут же принялись обсуждать, где и что они будут пахать и сеять в своих родных станицах, а Владимир Константинович Пилкин, похлопывая себя по бокам руками в щегольских лайковых перчатках, небрежно поинтересовался, где это я успел набраться таких мудреных познаний в области экономики и земледелия.
Я ему ответил в том духе, что у нас в госбезопасности каких только познаний не наберешься. Вот один мой бывший сослуживец, полковник, на протяжении многих лет даже исполнял обязанности государя-императора, причем получалось это у него куда лучше, чем у полковника Николая Александровича Романова, и уж тем более, чем у болтунишки адвоката Керенского.
Нестор Иванович же просто сказал, что если большевики сделают то, о чем я ему сообщил, то селяне встанут за советскую власть горой. Системе планового государственного грабежа, когда всякая сволочь с мандатом может делать на селе что хочет, надо положить конец. У него в Гуляйполе таких выпроваживали далеко и надолго. При этих словах Семен Каретник криво улыбнулся, но что творится и творилось в других местах, особенно при Временном правительстве, он тоже слышал. Кстати, нас самих частенько принимали за такой вот отряд, приехавший «изымать излишки», и переставали смотреть на нас волком лишь тогда, когда убеждались, что мы совсем не те, за кого они нас приняли.
Короче, еще полчаса такого неспешного конного пути, а там, на стации Полугород, являющейся частью Молочанска, уже стоит наш отрядный поезд, где нас поджидает сытный ужин и сон в теплом вагоне. А завтра с утра все сначала – неспешное движение в Крым, ибо тот, кто торопится, порой рискует и вовсе не добраться до места назначения.
11 декабря (28ноября) 1917 года, утро.
Швеция, Стокгольм, Васапаркен.
Полковник СВР Антонова Нина Викторовна
И вот, через два месяца после нашей эскапады со спасением гросс-адмирала Тирпица, я снова оказалась в Стокгольме. Сижу на кухне маленькой конспиративной квартирки в центре шведской столицы и пью чай с плюшками. Теми самыми знаменитыми плюшками, которые так любил Карлсон из еще не написанной детской сказки. И тут я вспомнила, что родительнице Малыша, Карлсона, Пеппи Длинный Чулок, сыщика Калле Блюмквиста и многих других сейчас только-только исполнилось десять лет, и она пока ничуть не старше большинства своих будущих читателей…
– О чем задумались, Нина Викторовна? – спросил меня сидящий напротив каперанг Владимир Арсеньевич Сташевский, русский военно-морской атташе в Швеции, с которым мы в прошлый раз и организовывали