и не излишняя требовательность преувеличенного до тиранства чувства семейной привязанности! Если это просто шарлатанство, желание показать свету какое-то редкое согласие, какую-то примерную, единодушную, родственность и семейность? Если сегодняшнее собрание не что иное, как заранее приготовленная картина, где каждый играет свою роль, должен быть на своем положенном месте, как необходимое лицо в какой-нибудь китайской церемонии? Эта мысль, это сомнение уже не раз приходили мне в голову… Боюсь на них остановиться, спешу отвергнуть их как невозможность, как призрак моего расстроенного воображения.
Мне больно теперь, находясь в ежедневном, неприязненном столкновении с этим семейством, дурно ко мне расположенном, но мне стало бы вдвое тяжелее, если б я была уверена в их неискренности между собою и должна бы была видеть его обманутого и ослепленного ложью таких отношений! Нет, лучше удалить от себя это подозрение, от него и грустно, и тошно…
Однако я странно встречаю этот год, который издали обещает мне так много: я расстроена и грустна, уж не предчувствие ли это? А я только что отвергала предчувствия. Нет, хочу развеселиться, хочу заставить просветлеть свои мысли…
Вот полночь, бьет первый удар. Прощай, минувший год, благодарю! Здравствуй, наступивший. Как тебя принять – как друга или недруга? Ах!.. Сердце опять забилось тревожно, пойду помолюсь!..»
II. Кто была она?
Женщина, писавшая эти строки, была в самом деле, как она то сама чувствовала, в раздражительном, странном состоянии, но это состояние души ее зависело от не менее странного положения ее в свете, от обстоятельств, не совсем от нее зависевших.
Марина Ненская, которую везде называли счастливейшею женщиной, в самом деле была или казалась и почиталась одною из любимиц счастья и судьбы, избалованных избранниц рока и случая, захотевших показать в ней создание, вполне одаренное для благополучия и для наслаждения всем тем, что только принято считать за благо в жизни.
Она была богата, для иных в этом слове все заключается; потом была по рождению и по замужеству из таких семейств, которые везде могут ожидать почета, по громкой известности и блеску знатного имени. Она была хороша, умна, добра и к тому же свободна; свободна, хотя замужем, потому что совершенное несогласие возрастов, характеров, склонностей и привычек скоро ослабило союз, заключенный с обеих сторон не по сердечному желанию, а по ошибочным соображениям.
Без ссор и неудовольствий, без жалоб и огласки, не допускаемых между людьми известного света и воспитания, прилично и с достоинством, сохраняя все формы взаимного уважения, Марина Ненская и муж ее разъехались, чтоб жить каждый по-своему, напрасно попытавшись связать свои разно направленные жизни.
Муж, человек положительный, успевший насытиться всеми преимуществами и удовольствиями, доставляемыми ему положением и богатством, достигнувший той печальной поры, когда, быв многократно обманут и сердцем и рассудком, не мог даже прибавить к своему утешению,