Ты какой выбираешь?
– Естественно, первый!
– Я так и подумала. Так, на всякий случай спросила. Правда, мясцом палёным чуток повоняет, но энто ерунда. Чай, не графья, можно и потерпеть.
– Это каким ещё мясом, что вы имеете в виду? – начал возмущаться я.
– А таперь, орёлик, помолчи. Цыц!
Горло у меня словно застекленело, и дальше я не мог произнести ни звука, даже мычать нечленораздельно – и то не получалось.
Баба Вера сходила в избушку и принесла какую-то склянку с густой светло-жёлтой жидкостью, чем-то похожей на липовый мёд, только посветлее, ототкнула пробку, и по поляне разнесся запах пихтового бальзама. Затем отвела мою правую ногу далеко в сторону, насколько позволила моя растяжка, и намазала мазью всё моё покраснение – боль чуть успокоилась, и я тоже; значит, про горелое мясо – шутка. А когда Яга закрыла склянку и пошла убирать её обратно в избушку, то совсем расслабился – намазали мазью, совершенно не больно, это же самый любимый мой вид лечения, когда чем-то безболезненным и приятным мажут наружно. Но оказалось, что я рано радовался, баба Вера довольно резво спустилась с крыльца, щёлкнула пальцами, и пихтовая мазь вспыхнула ярким неземным огнём.
Я изо всех сил попытался вырваться, но невидимые путы держали хоть аккуратно, но крепко, попробовал крикнуть, что она забыла сделать обезболивание, но не смог. Дышалось совершенно свободно, но никаких звуков не издавалось – как будто у меня вообще не существовало голосовых связок, не меньшая подлость случилась и с моей тихой речью, оказалось, что заклинание «цыц» отключает у человека и её в том числе. Ничего не оставалось, как смотреть на мою горящую живую ногу, но столь жуткая картина повергла меня в такой шок, что я не выдержал, отвернулся и заплакал.
Василиса всё это время стояла рядом и молча внимательно наблюдала за манипуляциями бабы Веры, а когда я расплакался, подошла ко мне, обняла за голову и вытерла слезы. Посмотрел на мою милую и сразу успокоился, а ещё понял, что совершенно не чувствую, что происходит с моей ногой – только запах горелого мяса, но ведь это могло гореть и не на мне, а где-то в стороне? По крайней мере, так я себя успокаивал, что ветер принес запах чего-то горелого и ничего страшного не происходит. Примерно через десять минут баба Вера взяла большую бутыль, стала набирать живую воду в рот и прыскать мне на ногу, точно так же, как на обгорелого алкаша Лёшу. В правой ноге начало ощущаться приятное покалывание, подёргивание, шевеление мышц и сухожилий, не знаю, почему так получалось, но для меня даже болезненное выздоровление и восстановление – всегда удовольствие.
На поляне в языках пламени показался портал Огневиков, из него вышла Анфиса, подошла к нам и спросила:
– Как он, с ногой всё в порядке?
Баба Вера очередной раз выпрыснула воду и стала ворчать на Анфису:
– Ты-то что здесь забыла?
– Да я же волнуюсь, переживаю. А потом, мне всегда нравилось смотреть, как ты людей лечишь. Ой, а можно я потрогаю, как новая кожа нарастает?
– А ну, руки убрала! Анфиска, ты мне-то хоть не ври! Узнала, что здесь