из города, поселившийся в ее мире, в ее магазине. Теперь она окончательно определила меня, и это нельзя оставить без комментариев. Она должна была дать мне понять, что знает, кто я такая, гордилась, что мои фотографии были на ее неустойчивых стендах задолго до того. Подумать только, телевизионная шлюха всей страны начала закупаться именно в ее магазине, сама Аллис Хагторн, та, которая легла в постель ради работы на ТВ. С грохотом бросив велосипед к дровнику, взбежала по лестнице, чувствуя, как шея покрывается красными пятнами. Я вошла и сняла обувь в прихожей. Хотела взять себя в руки, но не могла. Что теперь, мне придется идти дальше, искать новое место и новый магазин? Резкими движениями закинула продукты в холодильник, все тут же вывалилось обратно. Багге неожиданно вышел из сада и открыл входную дверь. У меня по телу пробежала дрожь. Я быстро развернулась к холодильнику, спрятав лицо.
– Вы купили кофе?
– Да, – выдавила я в слезах из-за дверцы холодильника.
Он подошел вплотную, положил руку мне на плечо, но тут же резко отдернул ее.
Я напрягла мышцы лица, уставившись на кусок сыра.
– Аллис, у вас что-то случилось?
Я не смогла ответить.
– Дело во мне? – спросил он. – Я сделал что-то не так?
Я помотала головой, не хотела показывать ему красное, опухшее лицо.
– Вы можете поговорить со мной об этом?
Вот он и сломался. Его лицо смягчилось, когда он увидел слезы. Взяв меня за руку, он провел меня через кухню и усадил на свой стул.
– Вам необязательно рассказывать, если нет желания. Хотите чашку кофе?
Я кивнула.
Мы молчали. Он готовил кофе, а мне было стыдно от мысли о том, как сильно я его побеспокоила. Вот он подошел ко мне с кофе. Сел за стол, повернувшись к саду. Дал мне понять, что если я хочу, то могу говорить, или не рассказывать, если не хочу. Я очень хотела произвести впечатление, как будто это никак с ним не связано, проблема была не в моем гнетущем одиночестве, совсем наоборот. Допив кофе, я подошла к раковине и помыла чашку, не сказав ничего, кроме краткого «спасибо». И поднялась в свою комнату, оставив его одного.
В погожие дни я вешала белье на сушилку в саду. Я внимательно следила, чтобы наша одежда висела по отдельности. Сегодня погода не подходила для сушки белья, так что я повесила его вещи на долговязую сушилку в ванной, а свои – к себе в комнату, я протянула там несколько веревок. Но в стиральной машинке наши вещи были в близком контакте, вместе стирались в теплой мыльной воде каждую неделю. Интересно, принимал ли он как само собой разумеющееся, что я делала так, или он упадет в обморок или почернеет, если вдруг узнает об этом?
Висящее в комнате белье отражалось тенями, словно человеческими силуэтами, на стенах и потолке в лунном свете. Проснувшись, я была вынуждена признать, что мне приснился эротический сон. Давно такого не было, насколько я помнила, может быть, так мозг защищал меня: «Вот, Аллис, мы закрыли это, для тебя больше никакой эротики на время, это не лучшая твоя сторона».
Подавая ему завтрак, я оказалась в