политики маньчжурских правителей»205.
Внимательно изучив структуру Уложения, мы, в свою очередь, можем утверждать, что законодатель не просто упускает из виду регулирование определенного рода правовых отношений, но и осуществляет подмену категорий и понятий, объектно-субъектный состав правоотношений с целью наказать за деяния, применить санкцию. Таким образом, налицо множество фикций (как позитивных, так и антиподов закона) и пробелов в законодательстве Монголии.
Так, например, положение женщин и детей по данному Уложению оставляет желать более гуманного и нравственного отношения к ним. Данный факт породил в обозначенных правоотношениях в Уложении немало фиктивных элементов.
По Уложению у женщин и детей нет определенного статуса, их приравнивают к имуществу. «Е сли простолюдин умышленно убьет человека, то ему отсекали голову, «а имущество и скот их, кроме жены и детей, отдать семьям убитых» (ст. 69 Уложения). При этом в переводах этого текста на другие языки отмечалось, что имущество простолюдина состояло только из вещей, а вот в оригинальном тексте «Цааджинбичиг» в имущество простолюдина входили и жена, и дети. Также женщины (сестры, матери, тети, племянницы и т. д.) не входили в круг близких родственников. Во многих статьях Уложения к числу родственников приравнивались отец, дед, дяди, братья, сыновья. «Отныне сумасшедшего отдавать под охрану его деду, отцу, дяде, братьям, сыновьям или сыновьям братьев, то есть самым близким родственникам» (ст. 148 Уложения).
Таким образом, в данном Уложении существовали нормы, ущемляющие права детей и женщин. Их идентифицировали с вещами; таким образом, формировалась фикция в подмене понятий «женщина» и «имущество», что позже отразилось на иных правоотношениях, не только на семейных.
Также нужно отметить, что в некоторых случаях за преступления, предусмотренные Уложением, нет круга лиц, виновных в совершении преступления в соответствии со степенью вины. Часто ответственность за преступления несли совершенно другие люди. Налицо очевидная фикция – подмена лица, в реальности несущего ответственность за совершенное преступление. Так, например, ст. 31 Уложения указывает: «Если воры, убив украденную скотину, оставят тушу, а посторонний человек заберет ее, то он должен заплатить за нее…». В данном случае наказание в виде штрафа понесет фактически посторонний человек, который просто подобрал тушу, а воры, сначала укравшие, а затем убившие животное, выйдут «сухими из воды» и останутся безнаказанными.
Данное положение о подмене лиц прослеживается во многих статьях Уложения. Так, в ст. 68 говорится: «Свидетелю, подтвердившему убийство беглого, дать от ваннов десять лошадей… и он может идти к любому нойону206 по своему выбору. Если будет отпираться, то привести к присяге его дядю». Очевидно, снова ответственность за подтверждение убийства перекладывается на другое лицо – дядю свидетеля.
Помимо фикций в контексте подмены лиц, также нужно выделить фикцию подмены недееспособного лица дееспособным. В ст.