современной уголовно-процессуальной литературе эти интересы в ряде случаев именуют также государственными и частными интересами, а также интересами публичными, индивидуальными и коллективными
[28]
Данные терминологические новации, думается нам, гносеологических, социальных и правовых особенностей сущности данных интересов в принципе не меняют.
И те (общественные) и другие (личные) интересы в уголовном судопроизводстве его субъектами – как профессиональными, так и непрофессиональными – удовлетворяются (либо делается попытка их удовлетворить) путем реализации каждым из них предоставленных в соответствии с его процессуальным статусом субъективных прав и правополномочий.
Сразу скажем: исходя из того, что понятие «полномочия» в русском языке означает официально предоставленное субъекту право определенной деятельности, ведения дел[29], мы таковые также относим к субъективным правам, предоставленным лицу по занимаемой им должности (в рассматриваемом нами случае по осуществлению досудебного производства по уголовному делу и другого профессионального в нем участия).
В этой связи следует согласиться с В. Г. Пономаревым в том, что «полномочие как разновидность субъективного права можно определить как совокупность правомочий, осуществляемых в строго определенных нормами права рамках посредством выполнения заложенной в этой норме обязанности с целью удовлетворения потребностей иных лиц»[30].
В конце концов, правоприменение – лишь законные средства удовлетворения интересов правообладателя, интересов профессиональных и/или личных. «Субъективное право, – пишет по этому поводу С. Н. Братусь, – обеспеченная законом мера возможного поведения гражданина или организации, направленного на достижение целей, связанных с удовлетворением их интересов»[31].
Из сказанного следует, что в силу неисчислимого (и неисчерпаемого) разнообразия ситуаций, возникающих в правовом поле, очерченном уголовно-процессуальными, далеко не всегда корректными и системными нормами, дилемма, что есть злоупотребления правом, не может быть решена посредством ригористического к ней подхода: поведение правовое – поведение противоправное.
К примеру, придерживаясь именно этого подхода, С. Н. Малеин считает: «…возможно одно из двух: если субъект действует в границах принадлежащего ему права – и тогда он не злоупотребляет своим правом, или он выходит за пределы, установленные законом, и, таким образом, нарушая закон, не злоупотребляет правом, а совершает элементарное правонарушение, за которое должна следовать ответственность»
[32]
.
По нашему же убеждению, эта проблема не плоскостная, не двухмерная, она более диалектична, имеет как минимум и третье измерение – глубину, которая отражает значимость правового поведения соответствующего субъекта правоприменения для обеспечения баланса государственных (общественных) и частных (личных) интересов в уголовном судопроизводстве[33].
И