подданства, внешне сходная с европейской феодальной, в Российской империи носила, однако, иной характер. Определение лояльности подданного не распространялось на его веру и образ жизни. Общекультурный русско-православный стандарт распространялся ненасильственно, этнополитика безраздельно монополизировалась государством, установившим мягкую форму лояльности для подданных. (Интересно, что более жесткую форму лояльности предусматривали планы декабристов. Так, «Русская правда» П. И. Пестеля предполагала централизованное национальное государство с ликвидацией местной специфики).
Серьезным фактором при формировании российской этнополитической доктрины стал новый «вброс» в российскую политическую культуру западных концепций после победы над Наполеоном – в частности, концепции конституционализма, отчасти реализованные в Польше и Финляндии. Особое самоуправление для некоторых народов империи вошло в противоречие с принципом самодержавия и особым положением русско-православного культурного стандарта, который в этих территориях уже не мог эволюционно вытеснять местные обычаи. Либеральный курс, реализуемый М. М. Сперанским, тем не менее, предполагал расширение принципа автономии – формальное приравнивание оседлых народов к русским, сохраняя для прочих широкую автономию и традиционные властные институты. Вполне приемлемый для слаборазвитых народов курс давал в западных территориях империи негативные результаты – формирование антиимперской этнической элиты. Попытка ответить на становление польского самосознания и восстание 1830 года насильственной русской колонизаций полностью провалилась. Ускоренные меры формирования единого народа не прошли ни на западе, ни в Закавказье, ни в Поволжье.
Этнополитическая ситуация в Российской империи серьезно осложнилась во второй половине XIX века, когда резко ускорившиеся модернизационные процессы породили местные этнополитические движения. Естественный процесс русификации, несколько ускоренный освобождением крестьян и бурным экономическим ростом, все-таки не поспевал за политизацией периферийных меньшинств. Ускоренная унификация, без которой обойтись в такой ситуации было невозможно, использовала главным образом сферу образования и языка для распространения русского культурного влияния. Причем жесткое противодействие всяким поползновениям к автономии, институциональная унификация и централизация, последовательное лишение ранее выданных льгот (вроде распространения воинской повинности на башкир) сочеталось с мягким навязыванием русского образования через материальное стимулирование обучения детей в русских школах и православным просвещением на местных языках (Туркестан). В то же время, скажем, в отношении Финляндии никаких попыток ускоренной русификации не велось. Это обеспечивало этнополитическую стабильность в Российской империи и отсутствие каких-либо крупных волнений нерусского населения.
Вероятно,