себя по тому месту, где следовало находиться кобуре с пистолетом.
Кобуры там не было.
Заотар поднял руки в интернациональном жесте подчинения и принялся судорожно озираться – мол, куда делся водитель-телохранитель, почему медлит?
– Где Нина? – Растов не счел нужным представляться, он решил сразу схватить быка за рога.
– Нина? Ах, Нина… Госпожа Света, – с нездоровой хмельной мечтательностью пробормотал Кави-усан, глядя в серый хлопок случайных предрассветных облаков.
– Где Нина, я тебя спрашиваю? – с нажимом повторил Растов. – Не заставляй меня пытать тебя! И даже не думай тянуть время!
– Пытать… – На лице Кави-усана промелькнуло выражение гадливости. – Пытать? Меня?
– Тебя, тебя, – проскрипел Чориев, кровожадно потирая руки, как это делают злодеи в детской приключенческой киноленте. – У нас в кишлаке знаешь, что с такими как ты делали?
– Нина в безопасности… И я люблю ее! – экзальтированно воскликнул Кави-усан.
– Есть мнение, что она зовет на помощь отнюдь не от избытка безопасности. – Растов начал приближаться к врагу с видом самым свирепым.
– Нина сейчас на лифте! Наверное, она просто испугалась! Но это временно! Она ждет церемонии там! Если бы она не начала драться, я бы не стал этого делать… А так… Мне просто пришлось ее связать! – затарахтел Кави-усан, загораживаясь от Растова обеими руками.
В этом жесте было так много детского, что Растов невольно содрогнулся.
«Ну что за театр он устроил, этот ненормальный? Неужели их не учат, в этих их духовных семинариях клонских, как бы они ни назывались, что это реально значит быть настоящим мужиком и умереть по-мужски? Тяжело с ним… Чувствуешь себя каким-то бездушным палачом».
– Почему Нина на лифте?
– Госпожа Света очень своенравна… Несговорчива… Самодостаточна… Она хочет идти своей дорогой! И я бы позволил ей…
Растов невольно отметил про себя, что заотар, при всей своей несуразности, дал Нине Белкиной верную и полную характеристику. Капитан полуобернулся к Чориеву и приказал:
– Спусти лифт вниз! Немедленно!
Заотар тем временем продолжал:
– Госпожа Света трудно понимает то, что я ей сказал… Она не оценила пророчества… Скорее даже, не желает оценить. Но когда взойдет солнце, когда Вэртрагна взглянет на нас своими космическими глазами, а Воху-Мана войдет в ее разум… Она поймет! Она должна понять!
«Все же удивительна тяга образованных людей к насилию… – промелькнуло в голове у Растова. – Сколько раз я слышал слова «должна понять» как раз от людей интеллигентных! Не понимает, но должна! Не хочешь понимать? Мы заставим! А кто будет плохо заставляться, плохо понимать, того возьмем… да и в расход! Потому что такие непонятливые нам, таким духовным, не нужны. А вообще-то мы за нежность, за терпимость и за любовь к ближнему во всей его хрупкой самобытности…»
Однако озвучивать свои мысли Растов не стал. Были темы погорячее.
– Кто находится здесь