коряг, дождь ещё накрапывал, но вскоре стих. Я повесила свою тряпку, то есть плащ, на ветку торчащего рядом дерева. Оставалось только надеяться, что он высохнет, став полегче, и завтра будет сухая погода. Только я развалилась у костра, проглотив бутерброды с сыром и чипсы, как из леса на огонёк вышел парень. Возраста он был где-то моего, на внешность, прямо скажем, не красавец. Худой и какой-то… на ум лезет слово «плешивый». Попросил погреться, что я могла ответить?
Ты оттуда идёшь? – спросила я, глядя на огонь.
– Откуда «оттуда»? – немного просиял он, обрадовавшись тому, что мне от него что-то нужно.
– Ну, от дерева.
Он помолчал и сказал:
– Да, конечно.
Я поёжилась. Придётся ещё расспрашивать этого субъекта, хотя настроение было укрыться полусухой курткой и задремать…
– И какое оно? – спросила я.
Он опять помолчал, дождавшись, пока я на него не посмотрю. А потом сам перевёл взгляд на костёр и задумчиво сказал:
– Красивое.
– Ты дурак! – выпалила я.
Он рассмеялся.
– Что смешного?
– Люблю, когда меня называют дураком!
– Почему это?
– Оно красивое… – повторил он вместо ответа.
– Оно не может быть красивым.
– Почему? А какое оно, по твоему?
– Оно… – я задумалась, подбирая слова, – оно мерзкое должно быть! Но никак не красивое…
Эй, постой, – удивлённо воскликнул он. Это странно, но он мне даже понравился немного в этот момент. – А ты разве не видишь красоту в этом?
– В чём «в этом»?
– Ну, в этом! – и он развёл руки в стороны и слегка потряс ими. – В этом во всём.
Я опять задумалась. Да, он прав. За эти несколько дней окруживший меня серый мрачный мир и правда начал казаться по-своему красивым. Ободранные деревья, насыпи полусгнивших уже, как будто покрывшихся язвами, листьев – останки жёлтой осени. Даже в сегодняшнем поле было некоторое величие и первозданность. И несколько ночей с костром, с воспоминаниями, с бликами от огня. Это было завораживающе, как-то по первобытному.
– Эта красота… – сказала наконец я, – она есть, да. Она только… готическая такая.
– Да… Спать хочешь?
– Хочу.
Мы легли по разные стороны от костра. Через пять минут он спросил:
– Можно тебя обнять?
– Нет, – сказала я.
Хотя мне очень хотелось, чтобы меня обняли. Но не он. Может, я жестокая? Но что поделаешь, если всё так. Я вдруг вспомнила момент из далёкого детства. Я была совсем маленькая. Стояла зима и мы очень сильно поругались с мамой. Я выбежала из дома в одних колготках и накинутом пальто, без шапки. Выскочив за двор, я забилась в ямку посреди горки, заваленной снегом. Горкой была куча из земли и кусков фундамента не построенного кем-то когда-то дома. Я сидела там, посреди бетона и снега, сжавшись в комок, и плакала. Мне так