вся изрублена косами,
Зарезал любимый Игрушеньку,
Во тьме на деревне окошками
Горят спелым заревом вишенки…
У времени новые выси…
У времени новые выси,
Белеют окурки асфальта,
Скорбит ли по гениям Пресня?,
В телах задыхается Мальта…
И всем наплевать на пороки.
Разящие дула подвалов,
И всем всё равно… Только боги…
Смотрели из-под завалов
На красные гроздья рябины,
На жесткую поступь вандалов,
Не любят они наши зимы,
И неба седую усталость…
Отринуты истины, боги
На небе рыдают и стонут,
И гордость вдруг падает в ноги,
С мольбою стоит у амвона…
И просит она подаянья
В достоинстве, силе и чести,
Исправьте её все изъяны,
Зачем вам такие невесты…
Глумление силы стихии,
И бездна разинула пасти…
И нам обойти бы полмира,
Чтоб душу сберечь от напасти.
Нижтожество празднует, верно,
Свистит, негодует и брезжит
Рассветом… вздымается пена
Конвульсий в болезненный кризис,
Болит ли предчувствием сердце?
Стенает в октавах рассудок…
И низкочастотные герцы
Ломают поля незабудок…
Почём на Руси рифмы стоят?
Продажно души вдохновенье…
Ломаются строки от боли,
И ваши, и наши мгновенья…
Семь футов под килем!
Белые перья, индейская шхуна,
Триста зарубок на стрелах моих,
Мне не изменит острог и коммуна,
И не поверят лишь боги и стих,
Мне не изменит душа и зазноба,
Тысячи милей и волн забытьё,
Верно ложатся пиратские дроби,
Море остудит сердце моё.
Штормы волнАми порушило скалы,
И в океане стреляет ружьё,
На этой верфи – кораллы и камни,
Море – ты жизнь и несчастье моё!
Шхуны и пирсы, кабак и застолье,
Берег Надежды! Причалит баркас,
Шнапсом промочим пиратское горло,
Выдраим палубу, вытрем компАс.
Чайки кричат, волны моют мне ноги,
Снова с тоскою смотрю на тебя…
Ах, не люблю я речные пороги,
Штормы и море – стихия моя!
Снова на мачты поднимутся флаги,
И на моря мы идём и на дно,
Сотню пудов – нам под килем и браги!
Мне пожелайте всего одного,
И разудалые песни на кубрик,
Хмель не помеха, на море ведь штиль,
Море – стезя и могила для шумных,
Дерзких и смелых – на тысячи миль!
2016.09.10.
Короткая глава
Короткая глава, продажные авгуры,
Сотрётся белый шёлк… моё ли житиё?
Над письмами его горели абажуры,
И ангелы стрелЫ точили остриё…
Мне вздрогнуть и забыть? Пустое ведь эстетство?
У Трубецких –