нас сумрак заката,
Катятся по небу грома раскаты
И обагряется небо огнём.
Нам бы с тобой не прощаться вовек,
Нежность не смоет дождя водопадом.
Что же ты смотришь загадочным взглядом,
Полуприкрытым овалами век?
«И не ангел я, и не бес…»
И не ангел я, и не бес,
Только слышать мне всласть
В чьём-то голосе глас небес,
В чьём-то возгласе – страсть.
«Свет мой небесный и светоч земной…»
Свет мой небесный и светоч земной,
Что же со мною творится?
То вдруг удушливой топит волной,
То я летаю, как птица.
Ночью бессонною лик твой ловлю,
Въявь не могу наглядеться.
Свет мой, когда же и как утолю
Нежность щемящего сердца?!
Светоч мой милый, ты жажда и боль,
В муках мечусь до рассвета.
Если же спросишь меня ты – изволь:
Любо безумство мне это.
«Я тебя никогда не забуду…»
Я тебя никогда не забуду,
И в безрадостном беге времён
Не узнать злоречивому люду
Наших венчанных тайно имён.
И в заветных минутах рассвета
Не роса заблестит у берёз —
Задрожат на хрусталиках света
Поминальные капельки слёз.
«Когда с небес нагрянет снегопад…»
Когда с небес нагрянет снегопад,
Иду я к ней в бурана колыхание,
Бродя во мраке снежном наугад,
В котором чудится её дыхание.
Иду я к ней уже немало лет —
Я так люблю её улыбку нежную,
И глаз её хочу я видеть свет,
Погашенный былой зимою снежною.
«Я грусть свою не разделю ни с кем…»
Я грусть свою не разделю ни с кем.
Кому сказать о выстраданной доле,
Когда в плену своей сердечной боли
Всю жизнь я строю замки на песке?
И только в майских всполохах зари
Деревьям – мой рассказ исповедальный…
О сад духмяный в белом платье бальном,
Доверием меня ты одари!
«В три оконца домишко…»
В три оконца домишко,
Да на что мне дома?
Мне бы сына, сынишку…
Был бы рад без ума!
Я старушке-гадалке
Сто рублей прогадал.
Сто рублей мне не жалко,
Я и больше б отдал.
Мне гадалка гадала
На ржаных отрубях,
Мне гадалка сказала:
«Будет сын у тебя.
Только осени стынной
Лить устанут дожди —
Краснощёкого сына
От жены своей жди…»
Ах, гадалка-гадалка,
За распаренный жмых
Сто рублей мне не жалко,
Жалко – нету жены.
«Вернуться бы к родному полустанку…»
Вернуться бы к родному полустанку,
Что грезится и в снах и наяву,
И к рёву паровозов спозаранку,
И к шлейфам