Только потом…
– А я Антона – сразу, – перебивает огорчённо и отбрасывая одеяло, встаёт: – Влюбилась в свои семнадцать и словно сдалась, а теперь от моей влюблённости почти ничего не осталось.
Как и от моей… Но не скажу Линке об этом потому, что она может спросить о Стасе еще что-то, а мне пока не хочется раскрывать ей драму нашей жизни. Но когда-нибудь прочту вот это из моего любимого Владимира Набокова12:
Мы забываем, что влюбленность
не просто поворот лица,
а под купавами бездонность,
ночная паника пловца.
Покуда снится, снись, влюбленность,
но пробуждением не мучь,
и лучше недоговоренность,
чем эта щель и этот луч.
Напоминаю, что влюбленность
не явь, что метины не те,
что, может быть, потусторонность
приотворилась в темноте.
Прочту и скажу: моя милая Линка, быть влюблённым это всё равно, что лететь в самолете… нет, в лайнере, набирающем высоту: движение, небо, облака и впереди – нечто загадочное и непременно прекрасное, когда всё озаряется магическим светом и каждое явление наполняется смыслом, от которого дух захватывает! Но такое состояние – лишь цветение жизни, когда этот изумительный цветок непременно должен быть опылен, чтобы не стать пустоцветом, а потом… Потом таинственная и лучезарная «недоговорённость» исчезает, проявляется «явь», а «метины» влюблённости тают, увядают. Но Господи! Как же не хочется верить, что это прекрасное цветение только для продолжения рода!
Втроём – на ближайшие возвышенности!
А трава на взгорьях еще не зазеленела, лишь в лощинах… но уже выпорхнули желтые веселые первоцветы. И Линке с Лидой хорошо, – вижу! Ну да, ведь они – одного возраста, им надо радоваться, вот и пусть ищут эту радость, пусть.
– Девочки, оставайтесь-ка здесь, на этой лужайке с первоцветиками, а я…
– А ты опять – в библиотеку?
– Опять, Линка. Кое-что интересное там нашла.
– Иди, иди, да не зачитывайся. Скоро ужин, а после него – мероприятие в актовом зале затевают. Веселиться будем! До упаду.
– Это хорошо, до упаду… А пока – пока!
В дневник
«Знак беды» Василя Быкова13. Степанида, Петрок… Они – жилы, на которых держится наша жизнь.
Ах, какой же трагедийной будет наша литература! Только б нашлись таланты, умеющие написать обо всем, что пережили такие, как герои Быкова».
И всё же, ну что даст мне в будущем вот это, только что написанное? Но пишу, пишу… Нет, что-то еще консервировать сейчас не буду, а вот к старенькому…
«Мы сидим со Стасом на обновлённой после зимы голубой лавочке в уютном тихом «Круглом» скверике в тени цветущих лип, и он читает недавно написанное:
И зелены да будут зеленя,
И смех да будет солнцем осиянен,
И пусть пребудет вечной доброта,
И россыпь