Хранитель Урожая. Николай Ободников

томно мурлыкнула в ответ Леиф.

      Мы вышли из природного коридора, образованного сиротевшими деревьями, и пошли по спускавшейся вниз дорожке. Зажглись фонари, заливая кладбище оранжевым светом, и под ними тут же неприветливо ссутулились моросящий дождь и тени.

      – Нам уже поздно язык зубами зажимать, да? – уточнил я.

      – Поздно, – согласилась Леиф. – Да пуская слушает: она и так это всё знает.

      – Нам скрывать нечего! – крикнул я во весь голос. – А тебе?!

      Мерцавшие тени изобразили перед нами большую черную улыбку и разлетелись в разные стороны, продолжая закрывать собой неверные тропинки.

      – О мрак!.. – обомлел я. – Так она и вправду слышит?! – Я постарался не лязгать зубами. – Что было д-дальше?

      – Все – на тебя, ты – против всех, – ответила Леиф, пытаясь прочитать эпитафии в слабом свете оранжевых огней. – Я при этом, как ты понимаешь, всегда была при тебе.

      – В роли д-двуликого Януса6?

      «Неужели „другой я“ хотел прибить ее именно за это? – вдруг сообразил я. – Или есть что-то еще?»

      – Да хоть в роли двухдверного ануса! – отмахнулась Леиф. – Теперь-то какая разница?

      – А этот хрен, которого я создал?

      – Плевал он на тебя.

      – А ты?..

      – Я? Я была и с тобой, и с ними. В мире тогда всё порвалось и извратилось. Кладбища больше не голодали: войны следовали одна за другой. Потом нефть, религия, обоюдоострая демократия…

      – Да-да, а еще порно без сюжета, – торопливо прервал я Леиф. – Я-то почему жив при таком раскладе?

      – Твое хилое человеческое тельце может и само убить себя, Келс: подавился – и всё, нет тебя. Но вот твою суть, что иногда надевает эту пахнущую скрипящей кожей, потом и семенем оболочку, – томно показала на меня Леиф, – сущности уничтожить не в силах. Так что с тобой поступили по-другому.