Шла мимо. Твоей мамы дома нет. Зашла просто.
Иван Павлович: Мама, наверное, ушла к…
Зинаида: Не надо прозы, пусть она просто отравилась.
Иван Павлович: Как отравилась?
Зинаида: Или попала под поезд, это даже романтичнее.
Иван Павлович: Какой поезд, ты что бредишь?
Зинаида: Или её трахнуло током. Пошла в ванную и взяла с собой включённый утюг. Так ведь бывает?
Иван Павлович: Зина, не пугай меня. Где мама?
Зинаида: Хрен её знает. Это у меня разыгралось воображение и ох как сладко стало, сродни сексуальному экстазу. И знаешь мне не стыдно. А тебе?
Иван Павлович: А мне-то за что?
Зинаида: Ты меня внимательно слушал, не возмущался, не пытался убить. Впрочем, тебе всегда нравились мои фантазии.
Зинаида, не снимая шляпки и туфель, резко запрыгивает к Ивану Павловичу под одеяло, продолжает курить.
Зинаида: Я замерзла. Я шла далеко-далеко и давно. И, наверное, никуда не пришла, но замёрзла. Так бывает?
Иван Павлович: Сейчас мама придёт.
Зинаида: А потом я остановилась и растерялась. Нет, я сначала растерялась, а потом остановилась. Глупая. Наверное, испугалась чего-то. Или может у меня образовался какой-то дефект в сознании или физике. А хочешь я буду глухонемой? Ты любил когда-нибудь глухонемую?
Иван Павлович: Ты испачкаешь простыни, мама будет ругаться.
Зинаида: Мама испачкала нашу жизнь, но я же не ругаюсь.
Иван Павлович: Зинаида, не дури, встань с кровати.
Зинаида: Конечно, но сначала ты будешь любить меня глухонемую.
Иван Павлович высвобождается из объятий Зинаиды, выхватывает у неё окурок. Затем он встаёт с дивана, открывает окно, выбрасывает окурок. Начинает одеваться.
Зинаида: Ты стал жирной сволочью. С таким животом никакой сексуальной жизни быть не может. Я понимаю и не сержусь. Прости, что о сокровенном в проброс.
Иван Павлович: Зачем звонишь маме так часто? Я же просил не переигрывать.
Зинаида: Жизнь моя теперешняя скучна и однообразна. Я живу в достатке и неге так что зубы сводит, а мозги плавятся. Парадокс натуры: не терплю агрессии по отношению к себе, но нереализованная женственность требует сублимации. Лучше твоей мамы никто не умеет ненавидеть, это бодрит и не даёт умереть. К тому же ты сам просил.
Иван Павлович: Я просил раз в месяц, ну два раза, но нельзя же каждую неделю.
Зинаида: Скажу больше: я полна решимости перейти на круглосуточный график.
Иван Павлович: Она терзает меня.
Зинаида: Когда, наконец, ты перестанешь думать о себе?
Иван Павлович: А ты о себе не думаешь?
Зинаида: Забываю как-то.
Иван Павлович: Проблемы с памятью или самоидентификацией?
Зинаида: Ты развит не по годам, вернее не по ситуации.
Иван Павлович: Зина, сейчас уйди пожалуйста, мама может вернуться в любую секунду.
Зинаида: Да, такого ещё не было