У меня рестайлинговая версия! Молдинги другие! Диски литые!
– Не знаю таких слов.
– Садись в машину, идиотка безмозглая, – шипит он, раскаляясь от злости, словно сковородка на плите. – Ты никогда не получишь права! Потому что ты овца! Ты еще хуже тех овец, которые уже эти права имеют! Они хотя бы могут отличить свою машину от чужой! Я устал тебя воспитывать! Все равно толку нет!
Я благоразумно молчу. Мелодию я не угадала, и заветный приз мне не достался. Теперь Воронцов в дурном настроении. И злость он весь вечер будет срывать на мне. Терпи, Стешенька.
– Вчера в Инете прочитал, что готовят экспедицию на Марс. Инопланетян хотят отыскать. Зачем же так далеко лететь? Вон, сидит одна, явно не с этой планеты, – продолжает глумиться Воронцов. И вдруг орет: – Куда прешь, идиот! Это я на главной! – Он с остервенением давит на клаксон. – Наверняка баба! – И увидев за стеклом черной «Ауди» прическу «конский хвост» с удовлетворением кивает: – Точно! Накупят прав… – муж смачно матерится.
– Какие у тебя планы на завтрашний вечер? – вроде бы невинно интересуюсь я, переждав залп. Выпустив пар, супруг включает радио. Слушает он всегда бизнес-новости, которые каждый час повторяются. Но я же ему не говорю, как меня раздражает эта его привычка? Жене или бабе, как говорит Воронцов, иметь дурных привычек не положено. – Мне к которому часу готовить ужин, Андрей?
– А я разве тебе не говорил? У меня деловая встреча, потом ужин в ресторане. Вернусь поздно, – бурчит Воронцов.
– Как поздно?
– Очень поздно. И давай-ка, Степанида Алексисовна, без самодеятельности. После работы – домой. И баиньки. Я все равно узнаю о твоих фокусах, даже если ты поменяешь клуб и тайком будешь бегать туда. На занятия «по самообороне», – с издевкой говорит супруг. – Предупреждаю: в следующий раз ломать руки твоим защитникам я буду у тебя на глазах. Чтобы ты слышала хруст костей. Может быть, это тебя образумит.
Я невольно вздрагиваю. Хруст костей! Воронцов знает, как меня вразумить! Поистине! Но не знает, что я способна залезть в его сейф, тем более что тот не заперт. Андрею и в голову не придет, что бунт на корабле, он бессмысленный и беспощадный, если попытаться утопить его в крови. Что и «насекомому» хватит мозгов понять: да, против лома нет приема, но против него есть огнестрельное оружие.
Чтобы скрыть свои мысли, я улыбаюсь.
– Вот так-то лучше, – бурчит Воронцов. И после паузы: – Степан Андреевич не звонил? Лиана, часом, не беременна?
– Не думаю.
– А почему? Она здорова? Я имею в виду, по-женски. Ты ведь ее об этом спрашивала?
– Я не вижу у нее признаков нездоровья. Тем более что медицина сейчас творит чудеса, а у Лианы полно денег. Просто у нее нет желания становиться матерью.
– А пора. Пусть займется тем, для чего ее, собственно, и содержат в шоколаде. Да еще в бархатной коробочке. Рожает детей. Хватит ногти красить и тыкать пальцем в айфон.
– А может быть, это у Степана Андреевича проблемы со здоровьем?
– Шутишь? Ведь это же мой сын!
– А не надо было его в детстве бить!
– Я