рассказывал о том, что в их роду были такие фигуры. Хотя… – Борис махнул рукой, – папе, по-моему, это вообще все мало интересно. Он не любит вспоминать о том, что его мама, то есть моя бабушка, урожденная графиня Раевская.
– Почему не любит вспоминать? Разве в этом есть что-то постыдное?
– После революции дворянское происхождение могло сильно навредить. Считалось, что бывшие дворяне ненавидят советскую власть и с готовностью становятся шпионами и диверсантами. Время было такое… И потом, во время войны уже, солдатам и офицерам непролетарского происхождения не очень-то доверяли, подозревали во всех грехах вплоть до желания перейти на сторону врага. Когда я был маленьким, к нам часто приходили папины однополчане. Мы в коммуналке жили, комната всего одна, девать меня некуда, так что я всякого понаслушался. Особенно про СМЕРШ. Ну так что, будущая моя законная супруга Татьяна Потапова-Орлова, встаем и разгребаем вчерашние завалы или экспериментируем с внешностью ребенка?
Татьяна приподняла голову, чтобы посмотреть на будильник, и обреченно вздохнула.
– Надо вставать. И у нас остался один нерешенный вопрос. Что делать с Аллой? Я понимаю, что у нее с Александром Ивановичем, может быть, и вправду любовь-морковь и все такое, и не надо бы нам лезть в их дела, но, Боречка, я в самом деле боюсь за его здоровье. В конце концов, у нас свадьба! А вдруг с Александром Ивановичем что? Какая свадьба может быть, если отец жениха в реанимации. Хотя бы об этом подумай. И насчет экспериментов тоже подумай: твои родители собираются разменивать квартиру, сколько времени это займет – никто не знает, Александр Иванович нездоров, моя мама пока без работы, а тут – здрасте! Я беременная, а потом с малышом. На меня и так ваши соседи косо смотрят, до свадьбы переезжать в семью жениха считается неприличным, так не принято.
– И что? – не понял Борис. – Какая связь-то? Наоборот, папе радость, отвлечется от переживаний. Он детей очень любит и внуков хочет.
– Деньги, Боря, – очень серьезно ответила Татьяна. – Их на размен и переезд потребуется очень много, сможет ли моя мама помочь – неизвестно. А ребенок потребует больших затрат. Так что с экспериментами давай подождем, ладно?
– Ладно, – неохотно согласился Борис.
В глубине души он, конечно, понимал, что Таня права. И насчет ребенка права, и насчет того, что отца надо как-то обезопасить, уберечь от волнений, связанных с Аллой. Но как? Отец отрицает, что у него с Аллой роман. Борис сперва не очень-то верил, но потом, когда Александр Иванович лежал в больнице и долечивался в санатории, стал склоняться к тому, что отец говорит правду. Из разговоров с медперсоналом Борис точно знал, что Алла за все эти полтора месяца навестила отца только один раз. Разве настоящие любовницы так поступают? Может, она и отец – действительно всего лишь друзья, близкие друзья? Хотя… И друзья тоже так не поступают. Правда, Алла занималась новой квартирой, ей не до Орлова было, отец сам говорил, что просил ее не приезжать. Черт их разберет, этих престарелых любовников! Что мама, что отец – оба хороши.
Мама…