3
Свободу Луису Корвалану!
Кисть все-таки потянул. Что за хилое тельце!
Я вернулся в класс. Молча в неожиданно наступившей тишине прошел мимо парт и плюхнулся на свое место рядом с Люськой Артемовой. Даже не задумался, где я должен сидеть, – просто знал. Открыл ранец, достал пенал, тетрадь, потрепанный букварь из школьной библиотеки. Только потом осторожно поднял глаза на учительницу.
Валентина Афанасьевна напряженно решала педагогический ребус.
Все было нетипично!
Школьные правила звонко трещали по швам, но многолетний опыт подсказывал ей не торопить события и не принимать скоропалительных решений.
Секунды три мы еще играли в «гляделки» с учительницей, потом она повернулась к доске и продолжила рисовать замысловатые крючки, которые многострадальные первоклашки должны будут воспроизвести в своих прописях.
Я тихонечко выдохнул. Тут же меня сзади затеребили за плечо.
– Караваев! Тин-насевна к директору ходила. Я сама видела! Из класса вышла! И сразу пошла! – Натаха умудрялась говорить сразу и шепотом, и скороговоркой.
Значит, проследила. От Натахи другого ожидать и не приходилось. Боевая девчонка. Лучше большинства мальчишек.
– Игнатьева! – Валентина Афанасьевна даже не повернулась, продолжая скрипеть мелом по доске. – Тишина в классе!
Сзади хлюпнуло, и тряска прекратилась.
К директору, значит. Ну-ну…
Я начинал получать удовольствие от этого мира. Не суть важно, что он состоит из простейших, как куб, составных элементов. Что его связи и логические цепочки примитивны и однообразны, а поступки окружающих легко предсказуемы и хорошо знакомы – еще по той, прежней жизни.
Не страшно. Формула «я сюда не напрашивался» наполняла меня легкостью и азартной бесшабашностью. Вчерашний постулат «проживу новую жизнь без ошибок» стал казаться тусклым, унылым и беспросветным.
Краем сознания я понимал, что шараханье из одной крайности в другую вызвано симбиозом детской необузданной энергии и умудренного опытом рассудка, уставшего от многолетнего контроля над рамками норм и приличий. Понимал, но возвращаться к привычным для пожилого гражданина ограничениям не собирался.
Хотелось скакать, резвиться и радоваться этой жизни.
– Валентина Афанасьевна!
– Что, Караваев?
– Разрешите выйти из класса.
– Что случилось?
– Ничего не случилось. Мне к директору нужно.
Пауза.
– Зачем тебе к директору?
– Это конфиденциальный разговор.
Следующая пауза вышла на порядок длиннее.
– А ты понимаешь значение слова «конфиденциальный»?
– Секретный, доверительный, келейный, негласный, тет-а-тет. Продолжать?
Опять пауза.
Как же мы тяжело реагируем на экстремальные вбросы! Наши современные учителя к подобным аномалиям как-то попривычнее будут. Застой, одним словом.
– Так можно выйти или нет?
– Хм… Так, дети! Тихо сидим десять минут.