воли великого князя пошли! Понимаешь, Кирюха?
– Чего ж тут не понять? – с деда, так же как и с его приятеля, заметно сошел хмель, выглядел он серьезным и сосредоточенным. – Не первый раз киевский великий стол новгородскими мечами берется. Так и Владимир Святой великим князем стал, и Ярослав Мудрый…
– Так и Мстислав станет! Даже и не мечами новгородскими, а только угрозой их, – добавил Федор. – Не первый раз, это ты верно сказал, но в последний!
– В последний?
– Да, Кирюша. Новгород медленно, но верно от Киева отходит. Мстислав в Новгороде своего сына Всеволода вместо себя оставил, а тот, дурень, с новгородцами не ужился. Довел до того, что новгородские бояре к Мономаху с жалобой в Киев приехали. А Мономах с ними сурово поступил – те из бояр, кто крест на верность целовать отказался, в порубах[2] киевских сгнили. Одного только боярина Ставра жена Забава выручить сумела.
– Слыхал я эту сказку! – дед скептически скривил лицо, отчего его и без того страшный шрам стал выглядеть и совсем уж жутко. – Брехня, не могло такого быть!
– Ну почему же брехня? Могла баба мужиком переодеться? Могла! Могла на скачках выиграть? Могла! Был бы конь резвый…
– Могла, могла… – согласно закивал дед, – а вот победить в поединке ратника из ближней княжьей дружины, да еще не одного – ни в жизнь!
– Кирюш, бабы разные бывают. А в Новгороде, если не знаешь, суд и бабам поле[3] присуждает. В доспехе и с острым оружием!
– Все равно! – дед пристукнул кулаком по столу. – У меня в Ратном тоже одна такая есть. Аленой зовут. Здорова – слов нет! Однажды корову из навозной ямы за задние ноги вытащила! Из лука бьет – хоть сейчас в строй ставь! Кулаками машет – лучше не подходи, насмерть уложить может. Однако же в настоящем поединке даже я, на одной ноге, ее одолею. Воин есть воин, а в ближней дружине великого князя слабаков нет.
– Но мужа-то она выручила!
– Да ублажила Мономаха по-бабьи, и весь сказ! Такую лихую бабу любому мужику… Гм… – дед покосился на Мишку. – Лестно…
– Да, это верно… – Федор мечтательно завел глаза и посветлел лицом, видимо вспомнив что-то приятное. – Лихие бабы, они… – боярин, так же, как только что дед, покосился на Мишку и примолк.
«А сказка-то, если помните, сэр Майкл, до третьего тысячелетия дожила. Про Забаву Путятичну, победившую князя Владимира Красно Солнышко в конных состязаниях, побившую в поединке несколько дружинников за раз и перепившую на пиру самых крутых выпивох. Только вот «Владимир Красно Солнышко» – собирательный образ Владимира Мономаха и его прадеда – Владимира Святославича Святого, крестившего Русь. Эх, такую легенду лорд Корней опошлил!»
– Не сходится у тебя, Федька! – прервал Мишкины размышления дед. – То ты говоришь, что новгородцы за Мстислава горой стоять будут, то – что против сына его взбунтовались и наказание претерпели. Не сходится.
– Невнимательно слушаешь, Кирюха, я сказал: если не мечами новгородскими,