РЛС 1Л122-Е1, вместе с «мотолыгой» для её перевозки. Для маскировки всю технику временно поместили на подворье Свято-Георгиевского монастыря, с настоятелем которого дружили и старик Лазарев, и Корнилов, и Бутаков. А там, где сейчас автопарк, начали вырубать капониры для техники.
Никон сначала ворчал, дескать, братию беспокоим отбойными молотками, затем стал их просить для проведения работ в самом монастыре. Хозяйственный был поп. Труднее было с людьми! Если со спецназовцами проблем не возникло, и двадцать человек, в которых Сергей был уверен, как в себе, спокойно переселились на новое место службы, то с научным составом было все далеко не так однозначно! Один, довольно пожилой, доктор наук из Корабелки старый крымский татарин Николай Керимович, с которым Сергей был знаком много лет, доцент 30-й кафедры морского приборостроения, проще говоря: торпедист, ни секунды не сомневался и с радостью переехал жить в Крым, притащив с собой кучу материалов по всему спектру флотских вооружений. А вот как подойти к остальным, Сергей не знал. Поехал к ещё одному бывшему сотруднику ГИПХа, с которым давно был знаком.
Это был специалист по ракетным порохам, но в 1990-е он оставил эту работу, занялся конструированием машин для лепки пельменей, потом потерял несколько пальцев, что-то ремонтируя, уволили, с женой развёлся. Та, нехотя, сказала его адрес и телефон. Встретились у станции метро «Ленинский проспект». Алексей был в довольно потёртой куртке, в брюках с вытертыми коленками. Зашли в кафе и начали душевный разговор «за жизнь». Разговор получился тяжелый. Жизнь для Алексея складывалась совсем не лучшим образом. Маленькая пенсия по инвалидности, работа на дому, что-то паяет и лудит. Полное разочарование в жизни, в людях, да и в себе. Начинал пить, потом пришлось прекратить, подшился, чтобы вообще не употреблять, так как денег ни на что нет.
– Ты же химик, доктор, почему не пошел на преподавательскую работу?
– Был химиком, с очень узкой специализацией: процессы горения, а эта специальность нигде не требовалась. Да и платили там гроши.
– Можно было пойти в школу.
– Наверное, но и этот шанс я упустил. Ты-то, вон, служишь, по специальности.
– Я? Ничего подобного! Я – «крылатчик», а служу, можно сказать, в пехоте. Тоже приспосабливался и менял специальность. А если вернуться?
– Куда?
– Назад, заниматься тем, чем занимался раньше.
– Будешь предлагать работать в Иране? Выходили они на меня, но посмотрели на руку и контракт заключать не стали. Да, и сразу после их визита появились парни из ФСБ и напомнили, что эти контакты плохо кончатся для моего здоровья.
– Нет, не Иран и не Северная Корея. Но учти, начинать придется с полного нуля. Пока нет даже лабораторий. Только компьютеры.
– Я не могу, у меня мама. Она старая и больная. Не поеду.
– Как хочешь. Другого предложения не будет. Вот телефон, там автоответчик, если надумаешь, говори после сигнала. У тебя полмесяца на раздумье. Бывай!
– Пока!
Жаль, конечно, химик