задумчиво сказал Хесус Мария. – Ей все равно пора было уходить. А потом я пришел сюда и лег спать.
– Значит, у тебя больше не осталось денег?
– Не знаю, – сказал Хесус Мария. – Сейчас погляжу. – Он порылся в кармане и вытащил три смятые долларовые бумажки и десятицентовую монету. – Сегодня вечером, – сказал он, – я куплю Арабелле Гросс одну из штучек, которые носят как пояс, только выше.
– Маленькие шелковые кармашки на веревочке?
– Да, – ответил Хесус Мария. – Только они не такие уж маленькие, как ты думаешь.
Он откашлялся.
Пилон сразу исполнился нежной заботливости.
– Это все ночной воздух, – сказал он. – Спать под открытым небом вредно. Вот что, Пабло, мы отведем его к нам домой и вылечим его простуду. Грудная болезнь зашла уже далеко, но мы ее вылечим.
– О чем вы говорите? – спросил Хесус Мария. – Я здоров.
– Это тебе так кажется, – ответил Пилон. – Так казалось и Рудольфе Келлингу. А ты сам был на его похоронах месяц назад. Так казалось и Анхелине Васкес. А она померла на прошлой неделе.
Хесус Мария испугался.
– В чем же тут дело, как по-твоему?
– В том, что человек, когда спит, дышит ночным воздухом, – важно объяснил Пилон. – Твои легкие его не выдержат.
Пабло обмотал бутыль большим сорняком, так хорошо ее укрыв, что любой прохожий проникся бы жгучим желанием узнать, какую тайну скрывает этот сорняк.
Пилон шел рядом с Хесусом Марией и порой нежно брал его под руку, чтобы он не забыл о своей болезни. Они отвели его в свой дом, уложили в постель и, хотя день был жарким, укрыли старым ватным одеялом. Пабло произнес трогательную речь о муках несчастных страдальцев, терзаемых туберкулезом. А затем медовым голосом заговорил Пилон. Он с благоговейным восторгом описывал, какое это счастье – жить в маленьком домике. Когда приходит ночь, когда иссякают дружеская беседа и вино, а за окном смертоносные туманы льнут к земле, как призраки чудовищных пиявок, тогда живущему в таком домике не нужно выходить на улицу и устраиваться на ночлег во вредной сырости оврага. Нет, он ложится в удобную, мягкую, теплую постель и спит, как малое дитя.
Тут Хесус Мария уснул. Пилону и Пабло пришлось разбудить его и дать ему выпить. Затем Пилон принялся трогательно описывать утро, когда человек лежит в своем теплом гнездышке, дожидаясь, чтобы солнце начало припекать как следует. Ему не приходится дрожать на рассвете и хлопать руками, чтобы как-то их согреть.
Наконец Пилон и Пабло мертвой хваткой вцепились в Хесуса Марию, как два эрдельтерьера, которые, безмолвно выследив дичь, вцепляются в нее с двух сторон. Они сдали свой дом Хесусу Марии за пятнадцать долларов в месяц. Он с радостью согласился. Все трое пожали друг другу руки. Бутыль была извлечена из сорняка. Пилон основательно к ней приложился, так как знал, что самое трудное еще впереди. И вот пока Хесус Мария пил, он небрежно и вкрадчиво произнес:
– И мы возьмем с тебя всего три доллара задатка.
Хесус Мария поставил бутыль и в