на меня накатывает растерянность. И дело не только в масштабе происходящего. (Взять хоть целый парад грузовиков перед фасадом, – может, мне надо кого-нибудь найти и попросить извинения за доставленные хлопоты?) И не в ощущении потусторонней, вывернутой реальности, – наверное, это свойство всех съемочных площадок. (Взять хоть мили проводов, что змеятся по лестницам и пропадают в темноте одной из сотни безымянных комнат.) Нет, больше всего меня ошеломили люди с прическами начала девятнадцатого века и в нарядах начала девятнадцатого века. Наверное, мне следовало этого ожидать, да их тут и не так много, во всяком случае, по сравнению со съемочной группой.
Однако ничто не подготовило меня к виду собственных персонажей, разгуливающих по дому. Сценарист или драматург, наверное, предвидят такое, писательница – нет и, естественно, решает, что сошла с ума. (Зачем им столько зонтов? Разве эти люди не понимают, что они все вымышленные?)
В той части Вентворт-Вудхауса, которая сейчас изображает палату общин, сэр Уолтер Поул с улыбкой бросается ко мне, чтобы сказать несколько слов. В неимоверно роскошном бальном зале леди Поул и миссис Стрендж исполняют танец собственного сочинения, комичный и в то же время грациозный. (Потом мне подарят фотографию с этой сценой.) Стивен Блэк, серьезный и сосредоточенный, держится в тени. Чилдермасс по-йоркширски раскованно протягивает мне свою колоду Таро – она теплая и приятно грубая на ощупь. Из выстроенного для танца ряда эльфов и фей машет мне джентльмен с волосами, как пух на отцветшем чертополохе. (Что, признаю, совершенно не в его образе.)
Кого я, к некоторому облегчению, не встретила на съемках, так это Джонатана Стренджа и Гильберта Норрелла. Я знаю, что не встретила их, потому что самые заметные черты Стренджа и Норрелла – заносчивость и самовлюбленность. (Мне печально говорить такое о близких людях, но это правда). Те, кого я встретила вместо них – Берти Карвел и Эдди Марсан, – совсем другие, очень милые и душевные.
Месяц спустя мы в Йорке перед собором. Люди идут домой с работы, едут на машинах, едят в ресторанах. Все тихо и обыденно. И только здесь, перед величественным западным фасадом, метет метель. Через нее пробиваются волшебники в черных сюртуках и черных треуголках. В руках у них фонари. Сейчас мистер Норрелл вновь сотворит волшебство в Йоркском соборе. Прохожие останавливаются и смотрят. Посреди Йорка двадцать первого века в обычный будний день внезапно возник странный пузырь никогда не существовавшей Англии девятнадцатого столетия.
На следующий день мы с приятельницей проходим перед собором. Я смотрю под ноги и вижу, что в щелях булыжной мостовой что-то белеется.
– Ой, глянь, – говорю я. – Это мой снег.
Том I. Мистер Норрелл
Он редко говорил о магии, а если и говорил, это больше напоминало урок истории, и ни у кого не хватало терпения его слушать.
1. Библиотека Хартфью
Осень 1806 – январь 1807 года
Некоторое время назад существовало в городе Йорке общество волшебников. Каждую третью среду месяца его члены собирались и читали друг другу