назад во франкфуртском магазине «Адидас» я стоял в очереди к принтеру, который печатает на футбольной майке имя любого игрока. Помимо туристов, кто, как я, делал майку для ребенка, в очереди было полно немецких девушек. Они называли имена любимых игроков с нескрываемым придыханием. Даже если они покупали футболку не себе, а своим молодым людям – значит, они хотели их такими видеть. Так что с эротикой и культом тела в футболе все в порядке, я думаю. Люди прилипают к экранам по другим причинам. Во-первых, футбол – это пиршество чистых эмоций, подавленных повседневной жизнью (особенно в Европе, где проявление эмоций не приветствуется). В отличие от России, кстати, где выплеск эмоций друг на друга происходит ежеминутно. Во-вторых, футбол представляется мне выражением того, в каком состоянии коллективное бессознательное нации. В каком оно тонусе. Начну огородами, с детских наблюдений. Мой семилетний ребенок для простоты запоминания все команды определял через национальные блюда. Мексиканцы были у него «буррито», итальянцы – «пицца», американцы – «бургер», бразильцы – «кофе», немцы – «сосиски» и т. д. А когда я спросил его о нашей команде, он ничего не придумал. И мне, честно говоря, тоже нечего было ему посоветовать. Что я хочу сказать? Любая команда становится командой, когда понимает, за что и против чего играет. То есть – «буррито» или «кофе»? «Сосиски» или «пицца»?
При советской власти футбол был на высоте, поскольку была «советская гордость», то есть сознание своей уникальности (что и было на самом деле). Играли, чтобы, грубо говоря, показать остальному миру «кузькину мать». Это хоть и деструктивный, но мощный мотиватор. А теперь посмотри на нынешних. У них хорошие гонорары. У них самое большое количество болельщиков. У них лучшие наставники. У них слава. Единственное, чего у них нет – это игры. Мотива. То есть ни деньги, ни слава в качестве мотива не срабатывают. Мне вообще кажется, что русский человек ярче всего проявляет себя только в коллективной идее, ради массовой иллюзии. Такой иллюзией-идеей была при совке «кузькина мать». А теперь никаких идей нет вообще. Есть только тоска по идее, такие фантомные боли. Мы это видели в момент массового гипноза «крымнаш». Я думаю, наши люди льнут к футбольным экранам по той же причине. В надежде, что футбол явит им эту идею. Чего не происходит, естественно, поскольку сначала идея, потом футбол. Но мы здесь живем в перевернутом мире, так что… По правде говоря, я даже рад, что наша сборная вылетела с чемпионата мира 2014. Бессмысленно искать идею там, где ее нет. Так давайте отвлечемся от себя и посмотрим, как и за что играют и болеют другие. «Буррито» или «сосиски»? Что ты скажешь про немцев?
{Философ} По моим наблюдениям, футбол здесь имеет то же значение, что и карнавал. Он реализует жажду событий и перевоплощения. О самой игре я беседовал с разными знакомыми. Не люблю группировать людей, но скажу, что это были не только фанаты игры и «обычные немцы», но и маргиналы – художники, профессора, даже бомжи. Некоторые охотно играют сами, хотя футбол здесь явно