когда сами знаете что, а в прошлом уж вне всяких сомнений, все русские люди – в известной степени Благово. И здесь вы можете со мной не соглашаться.
Сколько угодно.
Покуда по воле случая не окажетесь в какой-нибудь вяленой деревеньке, где дыры, да латки на каждом шагу, а кот последнего карася сожрал.
Покуда не озябнете и не осиротеете душой.
Покуда ночь не задрожит на дне вашего страха.
Покуда не попросите пощады, водицы и ночлега.
Тут-то вам и прилетит, и разверзнется.
И жаром печным обдаст.
И поцелуй перед сном, и разная другая любовь!
***
Будь я Дмитрием Дмитриевичем, наверное, все же попытался бы найти в библиотеке «Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком с материалами семейного архива и примечаниями».
Как говорится, перечитать, вспомнить.
Знаете, так бывает, иногда попадет в руки случайно твое же собственное письмецо, и удивлению нет предела: неужели это я такую глупость написал? И как только могло этакое в голову придти?
Будь я Дмитрием Дмитриевичем, наверняка раздобыл бы «Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком с материалами семейного архива и примечаниями». Но, поскольку я – не Дмитрий Дмитриевич, особой нужды в том не испытываю, да и чаяния мои располагаются совсем в другой области.
Что мне до его бабушки и ее воспоминаний?
Плохо сказал.
Неуважительно.
Наверняка и она, и ее внук были милыми людьми.
Вместе с тем, как сказал бы кормчий, мне это – ни к чему.
О каком кормчем идет речь?
А какая разница?
В любом из них свивал свои головокружительные кольца змей избирательности.
А как же иначе?
Однако кормчего рекомендую отметить.
Позже пригодится. Возможно.
***
Хотя, иногда любопытство предательски заявляет о себе. Пару раз мои ноги самопроизвольно направлялись в сторону библиотеки, но осознание того, что я – не Дмитрий Дмитриевич, и никакого документального отношения к Дмитрию Дмитриевичу не имею, благоразумно удерживало меня.
А разыщи я «Рассказы бабушки из воспоминаний пяти поколений, записанные и собранные ее внуком с материалами семейного архива и примечаниями»?
Так и до автобиографической поэмы «Инок» не далеко, и кто знает, кто знает, что ожидало бы меня в будущем?
Известно, что, некие, умалчиваемые биографами, драматические события семейной жизни принудили Дмитрия Дмитриевича уйти в Николо-Угрешский монастырь. Мне же думается, что драматические события семейной жизни здесь ни при чем. Он изначально стремился к исходу. И если бы я занялся исследованием жизни своего однофамильца, уверен, я бы нашел тому подтверждения. Но исследование жизни Дмитрия Дмитриевича не входили в мои планы, так как никакого отношения к нему, равно как и к его бабушке,