фрэнд! Мэйби лэтте! – О кей, сэр, о кей!»
Стук в дверь. Отрываю, неслабо приложившись к незапертой двери. Грохот при этом… в русских домах соседи по лестничной клетке такому домохозяину давно бы голову оторвали…
Юра входит со своей неизменной улыбкой.
Он живет в соседнем корпусе, как две капли воды похожем на мой. Его комнатка-квартирка недалеко от главного входа. Тоже на втором этаже. Атрибуты такие же. Только не вентилятор, а кондиционер. Кровать двуспальная (с кем ему спать, когда сам мне еще в Москве говорил: ни жены, ни намека на нее). Стена-окно в общий коридор возле входной двери завешена синей занавеской с причудливым узором. Да и больше комнатка-то. Точнее – длиннее. Что ж! Красиво жить не запретишь. Только вот странно как-то. Ему – всего-то тьютору… ну как, это даже ниже нашего ассистента кафедры, Илдико или кто-то там еще, подобрали такую квартирку – с кондиционером, а мне – профессору – гроб Раскольникова с вентилятором… Ну ладно. Мы не гордые.
Юра предлагает покормить меня обедом: у него есть суп с тунцовыми консервами и… не без гордости Юра долго рассказывает, как сам варганил котлеты. Конечно, соглашаюсь! Говорю ему: пойду на его балкон покурить для аппетита. «Покурить для аппетита?» – удивляется… Сам он не курит, и как я не пытался в скорострельных двухнедельных е-мейлах узнать у него, сколько здесь стоят сигареты и где их достать – не только не дал ответа, но и писал, что ни разу не видел в кампусе курящего человека. Ни черного, ни белого. Я ему тогда не поверил. А зря… Но об этом позже…
На балконе напротив – девушка…
Ох, блин! А как хороши ганки-то! Молодые ганочки в особенности. Редко угольно-черные, чаще такие шоколадные, – личики, улыбки, фигурки, улыбки, одеты в свои облегающие джинсики и футболки-блузки так изящно, улыбаются так мадоннисто, свои колечки-браслетики, сотовые телефончики носят так легко-тонко-уместно, походки, да все движения такие пластичные – это вам не топором срубленные америкоски, бледные спирохеты без намека на улыбку сплошь в шортах типа изношенных семейных трусов. Ганки – даром что темненькие – каким-то внутренним светом светятся, какой-то внутренней сладостью манят… Влюблялся я там, влюблялся, чего греха таить-то. Только вот, дорогой читатель, постельных сцен или чего-то такого в этой скромной повести не жди. Не об этом повесть. Да и отыграла моя гармонь давно… мои гормоны давно отцвели, чай пятьдесят ровно, не тридцать с хвостиком, мне не только о душе пора подумать, только о ней, родной, и думаю…
На балконе напротив – девушка. Увидела меня, улыбнулась, ручкой мне помахала. Я ей тоже. И улыбнулся, и – свободной от сигареты – рукой помахал…
Итак, мой первый обед в Гане – дело рук Юрия. Тунцовый суп жирноват, а вот котлеты – ну почти такие я в Полтаве ел… Ну не такие, но украинистые в общем у Юры котлеты получились. На десерт – папайя.
Опять иду на балкон