собрался? – спросила Катерина, улыбаясь.
– Да-да! Только давай скорей, а то не успею: другой опередит!
Он схватил ручку и тут же за столом начал писать.
– Ух ты, смотри, даже стихами! – восхищенно произнесла Катерина, заглядывая в листок.
– Ну-ну, не смотри. Потом увидишь!
– Ладно, пиши. Я ухожу. – Катерина поднялась.
Ванек писал:
Дождь шумит на улице,
По веточкам сечет,
А мне вода за шиворот
Струйками течет
Стихотворение заканчивалось словами: «Когда же крышу сделают, и щели все забьют?» Сочинил его Егоркин во время работы, когда в первый раз потекло с крыши, и работать стало невмоготу. Правда, дождь тогда прекратился быстро, а мокрый снег сыплется и сыплется.
Володя прочитал стихи и похвалил:
– Здорово! Но для «прожектора» не пойдет. Надо короче и посмешнее, чтоб начальника хозчасти до нутра проняло. Тогда он вмиг сделает… Ничего, я сам придумаю. А стихи возьму. Для стенгазеты, там они будут к месту…
Перед обеденным перерывом появилась карикатура, и сразу прибежал начальник хозчасти – маленького росточка, в сереньком обвисшем пиджачке. Ходил он всегда, чуть наклонясь вперед. Посмотрев на стол Егоркина, потом на крышу, начальник хозчасти что-то прикинул в уме и так же торопливо удалился, погрозил пальцем Володе.
– Как перестанет течь, чтоб снял свою мазню! – крикнул он.
– Две недели висеть будет, – засмеялся Володя.
– Я те дам – две недели!
После обеда капать перестало.
2
Дня через два после этого случая Егоркин обедал в столовой один, без приятелей. Володя побежал в бухгалтерию что-то выяснять, а Антон Маркин взял еду с собой и обедал на участке с женатыми сборщиками. Там они играли в домино на перевернутой железной урне. Удары костяшек гулко раздавались по притихшему участку. Егоркин, возвращаясь из столовой, обычно присоединялся к болельщикам и вместе с другими подшучивал над проигравшими. Маркин играл неплохо, азартно и кричал больше всех, когда выигрывал. Зато, когда оставался «козлом», над ним подшучивали даже во время работы: окликали его и поднимали над головой два растопыренных, как рога, пальца.
– Ничего, подождем до завтра! – отвечал он на шутки сборщиков.
Маркин всегда долго переживал проигрыш. Все это знали, поэтому и подсмеивались над ним.
Егоркин в столовой ел неторопливо, по сторонам не смотрел и не видел, как к нему подошла Галя Лазарева.
– Приятного аппетита! – услышал он рядом с собой женский голосок.
Ванек поднял голову, увидел Лазареву, смутился, растерянно закивал и, пытаясь ответить, поперхнулся, закашлялся, еще больше смущаясь.
– Спасибо! – наконец выдавил он из себя.
Лазарева, глядя на него, тоже стушевалась и поспешно спросила:
– Вы Егоркин?
– Да…
– А-а. Я вас видела у секретаря, – вспомнила она. – У вас тогда синяк под глазом был. Помните?
– Помню, –