отличались узкими, по-детски пухлыми ладонями, длинными изящными пальцами, чистой, словно источающей свет, кожей.
Костино сердце заныло сладкой болью. Нет, желания немедленно припасть к ее руке и облобызать в страстном порыве не возникло. Тут было другое. Откуда-то из душевных глубин вырывалось запретное, им же самим табуированное. Навсегда, до скончания дней. Но клятва, произнесенная когда-то холодным рассудком, рассыпалась как карточный домик при виде этих дивных рук. Вновь рождались образы, строки, рифмы! Непрошено! Бесцеремонно! Нагло, в конце концов! А, черт!
Его тихий стон, исторгнутый сквозь зубовный скрежет, был истолкован превратно.
– Потерпите, – голосом сестры милосердия произнесла новоявленная Чечилия. – У меня есть бактерицидный пластырь. Я беру в командировки кое-что из медикаментов. Мало ли, в пути все может произойти. Сейчас я заклею место ожога, и вам сразу полегчает. Вот так.
От прикосновения ее пальцев у Кости что- то перемкнуло внутри. В расслабленном состоянии, с головой, переполненной рифмами, он позволил усадить себя за стол и даже напоить чаем. Девушка при этом говорила не умолкая. Она поведала свою биографию, правда, в общих чертах, но при этом описав с ненужными подробностями своих университетских подруг. Когда речь зашла о преподавателях, в сенях постучали и, не дожидаясь разрешения, открыли дверь.
– Здравствуйте, – густым баритоном заговорил вошедший, коренастый загорелый мужчина лет сорока.
Это был тот самый фермер Садырин, к которому Костя настойчиво отправлял своенравную корреспондентку.
– Здрасте, – ответил Костя, удивленный этим визитом.
Раньше местный богач не удостаивал своим вниманием приезжего горожанина, живущего в старом домишке. Но, похоже, внимание фермера привлек не хозяин дома, а его гостья.
Даже не взглянув на Костю, Садырин уставился на девушку с умильной улыбкой на толстом лице:
– Клена Андреевна, я, наверное, смогу вам помочь. Ну, я имею в виду, в поиске оставшихся староверов. В соседнем селе, Рыжково, есть две семьи, которые как раз жили в скиту, то есть не они сами, а их предки, деды с бабками. Давайте завтра прямо туда, в это Рыжково, и съездим. А потом можно и до самого скита махнуть. Я, значит, с утра разнарядку сделаю да в банк смотаюсь, а потом и махнем. Ну как?
«Клена Андреевна? – мысленно переваривал новое событие Костя. – Неужели ее так зовут?»
Резунова почему-то не обрадовалась садыринской инициативе, напротив, ее брови нахмурились, а тонкие ноздри сердито раздулись.
– К сожалению, я не смогу, – отчеканила она. – С утра мы с Константином Ильичом собрались в лес.
Рифмы, роившиеся в Костиной голове, моментально вылетели. Их место заняла прочно застрявшая мысль: «Откуда она меня знает? Ведь я не представлялся. Кто дал ей мои координаты?»
– Жаль, – скис Садырин и метнул недобрый взгляд на Костю. – Мне показалось, что вы всерьез заинтересовались нашим скитом. Ну тогда, может, вечером?
По всему было видно, что этот человек не привык сразу сдаваться.
– А вечером