– список незначительных грантов, которые он получал, и групповых выставок, в которых он участвовал. Джиллиан кликнула раздел Gallery. Пять картин, на всех изображены пустые, без людей, помещения: кабинет, гостиная, спальня, кухня, ванная комната. На картинах ночь, пространство лишь кое-где освещается. Почти ничего не разглядеть, однако складывалось впечатление, будто кто-то есть в этих комнатах, кто-то прячется в потайном уголке или за спиной у наблюдателя. Ниже сообщалось, что картины выполнены цветными карандашами на бумаге, размер – 15×21 см. В разделе Contact me она обнаружила адрес электронной почты.
Что бы такое спросить у Хуберта? Почему он не хочет написать ее портрет? Она долго вглядывалась в пустой компьютерный экран, потом все-таки выбрала отправителя: Фрекен Жюли. Адрес, который она завела для того, чтобы анонимно посылать мейлы. Всякий раз при использовании этого адреса ей казалось, будто она и в самом деле другой человек, будто она снова играет роль безрассудной, но решительной героини Стриндберга. Вспомнила завершающий показ в театральном училище и даже кое-что из текста: «И если уж я буду танцевать, так только с тем, кто в танце поведет!» Аплодисменты долго не смолкали. После ей казалось, что она с кем угодно может помериться силами и любая роль ей по плечу. Теперь на фотографиях она видела только тощую девчонку с дурацким выражением лица и вытаращенными глазами.
Недолго думая она написала Хуберту, как восхищается его работами и как ей жаль, что у него на персональном сайте нет новых картин. И, чуть помедлив, добавила: «К тому же я имела случай убедиться, что внешне вы очень привлекательны». Подписалась именем Жюли и нажала «отправить».
Она уже ложилась спать, а Маттиас все еще не вернулся. В пять утра проснулась, Маттиас лежит рядом. Тут же вспомнила Хуберта и представила себе, как они бы встретились у него в мастерской. Она постучала бы в дверь, он бы открыл, впустил ее. Вот она, не снимая плаща, идет по залу, осматривается. Мастерская выглядит точно, как в старом голливудском фильме: высокие окна, печка-буржуйка, большой мольберт. Хуберт разглядывает ее с тем же дерзким любопытством, что она подметила перед интервью, и показывает на старый кожаный диван. Прикинувшись, будто не заметила этого жеста, Джиллиан подходит к большому окну, откуда открывается вид на городские крыши и Эйфелеву башню вдали. Небо скрыто темными дождевыми облаками, но на горизонте облачный покров разорвался и выглянуло солнце, и вот уже серый металл городских крыш сверкает в его лучах. Джиллиан слышит, что Хуберт тихонько подошел к ней сзади. Наконец она обернулась, скинула плащ, а под ним маленькое черное платьице. Хуберт улыбнулся, принял плащ и бросил на кресло. Взял с низенького столика блокнот, угольный карандаш и стал ее рисовать. Джиллиан закрыла глаза. Слышала только, как уголь шуршит по бумаге.
Маттиас перевернулся на бок. Джиллиан тихонько встала, вышла на балкон. Несмотря на прохладу, она не зябла. Светало, птичий галдеж звучал громко, как будто в закрытом пространстве. Издалека тоже