в деревне, что я заплачу пять шиллингов за пойманного детеныша такой обезьяны.
– Хорошо, сэр, – отозвался Элиас, заметно повеселев.
Мы продолжали двигаться по извилистой тропинке и вышли к берегам небольшого ручья, журчавшего в мелком русле. Сырые, заболоченные берега его были покрыты зарослями широколистных растений, зеленых и сочных. Мы пошли вдоль ручья, растительность доходила мне до пояса. Вдруг Элиас подпрыгнул и закричал:
– Стреляйте, маса, стреляйте!
Я не мог ничего разобрать в возникшей впереди суматохе, не знал, куда и в кого стрелять. Андрая прыгал в зарослях, как длинноногий кузнечик, и пронзительно кричал. Судя по шуму, в кустах пряталось какое-то крупное животное; кустарник, однако, был настолько густым, что там мог укрыться кто угодно, от леопарда до гориллы, и я не знал, что произойдет дальше. Внезапно кусты раздвинулись, и я с изумлением увидел двух крупных кабанов, мчавшихся зигзагами между деревьями. Животные были ярко-оранжевого цвета, с длинными белыми кисточками на ушах и развевающейся полоской белых волос вдоль спины. Более красивых и интересных кабанов мне еще не приходилось встречать, и я смотрел им вслед с разинутым ртом. С поразительной быстротой они скрылись в лесу. Элиас и Андрая после всего случившегося вряд ли слишком высоко оценили мои охотничьи способности.
– Хорошие свиньи, – с тоской сказал Элиас, прислушиваясь к затихающему шуму убегающих животных.
– Прекрасное мясо, – грустно поддержал Андрая. – Прекрасное мясо и для европейцев, – продолжал он, с упреком глядя на меня и подчеркивая, что разочарование его не является чисто эгоистическим.
– Это ружье не годится для кабанов, – поспешно объяснил я, – в Эшоби я возьму более сильное ружье.
– А то ружье сильное?
– Да, очень сильное, из него можно убить кабана, тигра, даже слона, – безудержно хвастал я.
– Это правда, сэр?
– Правда. Когда-нибудь мы придем в лес и убьем много кабанов.
– Да, сэр, – дружно ответили охотники.
Мы продолжили путь, охотники предвкушали обещанную жареную свинину, а я с удовольствием вспоминал великолепных животных и надеялся, что мой авторитет пока сохранен.
Много часов спустя, когда я уже еле передвигал ноги, произошла наша третья и последняя в этот день встреча. Мы вышли к участку леса, почва которого казалась вспаханной. Слой листьев на земле был разрыт, камни и ветки перевернуты, молодые растения согнуты и изжеваны. Оба охотника осмотрели следы, Элиас подошел ко мне и прошептал магическое слово «соомбо». Так камерунцы называют дрила, обезьяну, забавляющую посетителей зоопарков своим сверкающим голым задом и злобными гримасами. Дрилы всегда привлекали меня в зоопарке тем, что с подкупающей искренностью показывали наиболее непристойные части своего тела, приводя в ужас посетителей. Если верить Элиасу, перед нами находилось целое стадо дрилов, и я не хотел упустить возможность увидеть их в естественном состоянии; мы