меня раньше, чем я стану такой.
– Ты никогда не станешь маньячкой уборки. Чтоб до такого дойти, раньше нужно было начинать…
– Ха!
– А в остальном?
– Что в остальном?
– Что нового?
– Я получила 10[15] по математике. Неплохо, а?
– Неплохо. Но ты можешь и лучше.
– Всегда можно и лучше. У меня средний балл, этого ж достаточно, верно?
– Не довольствуйся тем, что ты средняя.
– А еще я была у дедули.
– Сказала ему обо мне?
– Нет!!! С ума сошел, не хочу, чтоб он концы отдал прямо у меня под носом.
– Надо было.
– Чтоб он перекинулся?
– Сказать ему!!! А то он начнет спрашивать, почему я к нему не прихожу. Можешь ему объяснить. Подробности ему знать необязательно. В любом случае, навестить меня он не сможет. Придумай что угодно.
– О’кей. В следующий раз скажу.
– Как он?
– Как старик в доме престарелых.
– Ему что-нибудь нужно?
– Пакет табака «Амстердамер» и курительную бумагу.
– Сможешь сама купить?
– Не имею права. Знаешь ведь, в табачной лавке продают только тебе.
– Сфотографируй меня и скажи продавцу, что я вряд ли сумею зайти в ближайшее время. Или попроси моего шефа. А как у тебя с деньгами?
– Пусто. Ты же должен был зайти за получкой после смены.
– Попроси шефа зайти, нам нужно подписать бумаги.
– Какие бумаги?
– Доверенность. Я прикован к кровати, нужно, чтоб кто-то организовал нашу жизнь.
– А сколько еще ты думаешь оставаться здесь?
– Ванесса, я здесь пробуду еще недели, а может, месяцы.
– Месяцы? Не буду я еще месяцы в тапках по ее паркету нарезать!!!
– У тебя есть другие предложения?
– Я могу и сама пожить в нашей квартире.
– Исключено.
– Почему?
– Потому что тебе еще рано.
– Тебя послушать, мне все всегда рано. А мне уже четырнадцать, не забудь.
– Четырнадцать – не тот возраст, когда можно жить одной. Ты останешься у Кристиана и Соланж, в тапках или без, или отправишься в приют.
– Ты меня достал.
– Знаю, но это так.
А потом она ушла, не сказав ни слова.
Мне было больно. Главным образом оттого, что я не мог встать и поймать ее в коридоре. Взять ее за плечо, чтобы удержать, и прижать к себе, чтобы сдержать. Когда она становится злюкой, ее несет и она не может себя контролировать. Только крепко обняв ее и повторяя всякие ласковые слова, мне удается тихонько усмирить ее. Да и то иногда на это уходит немало времени.
Не знаю, куда она отправилась. Она может что угодно вытворить, а я и знать не узнаю, а главное, ничем не могу ей помешать. Я осознаю, что она становится независимой, и мне бы следовало отпустить вожжи – но не настолько, насколько ей бы хотелось, и не сейчас, не в этот тяжелый для нее период.
Видеть, как она уходит – вот так, оставляя меня прикованным к кровати – на меня это подействовало, как удар под дых. А тут зашла