приосанилась и всячески делала вид, что она тут завсегдатай и ее на мякине не проведешь. Потом четвертый, аналогичной внешности, принес маленькую деревянную танкеточку непонятного назначения, поставил у ее ног, почтительно наклонился и сделал шаг в сторону, явно чего-то ожидая. Наташа занервничала. Градов тоже не очень хорошо разбирался в обычаях пушкинской поры и поэтому сидел с каменным лицом, делая вид, что его это не касается. Больше всего он склонялся к версии, что это подставка для ног, но для этой цели она была все-таки высоковата. Наташа принялась разбирать свою сумку, поочередно вынимая и закладывая обратно все содержимое. Официант ждал. Периодически что-то падало на пол, и в долю секунды один из Пушкиных оказывался рядом и подавал ей упавшую вещь с молчаливым поклоном. Градов нервничал, он отчетливо понимал, что, пока не решится вопрос с танкеткой, делать заказ не следует. Создавалось впечатление, что все Пушкины сосредоточились вокруг их столика, в то время как народу в ресторане было достаточно. Зал был затемнен, и Градов судорожно вглядывался в происходящее у других столиков. Его взгляд выхватил похожий предмет, на котором сверху темнело маленькое пятнышко. Приглядевшись, он понял, что это, скорее всего, дамская сумочка. Она была размером с градовский кошелек и примерно раз в десять меньше Наташиной. Он рывком схватил полупустую Наташину сумку и опустил ее на танкетку. В тот же момент из темноты высунулась рука с тонкой вазой и стоящей в ней одинокой розой. Ваза оказалась в центре стола, а рука исчезла.
Наташа прошипела.
– Кто тебя просил это делать?!
– А что случилось?
Они зачем-то оба шептали. Наташа глазами показала на сумку.
– А все так делают. Вон, оглянись…
Наташа, не поворачивая головы, надменно произнесла.
– Я сама знаю. Просто не успела поставить…
Градов решил не спорить. Обстановка и так была накалена. Он помнил, что заказали стерлядь с икрой, которая была удивительно вкусной, и он ее быстро съел, за что Наташа его отругала. Чтобы чем-то себя занять, Градов курил одну за другой. Прикурить самому ни разу не удалось. Он даже не успевал дотронуться до пачки, как рядом оказывался услужливый Пушкин с зажигалкой. Причем Наташе прислуживал другой, или третий, понять было сложно. Интересно, что ни один из них над душой не стоял, а появлялся только в момент возникшего желания. Каждый раз он все же пытался прикурить самостоятельно. Для этого долго и расслабленно смотрел в окно, а потом резким движением выхватывал сигарету из пачки. Но появлялась невидимая рука, и он спешно и суетливо благодарил.
Наташа сказала.
– Ты можешь не курить каждую минуту? На тебя уже нехорошо смотрят.
– Кто?!
– Сам знаешь, кто.
– Я ж их не прошу. Я сам умею прикуривать.
Она делала страшные глаза, и Градов замолкал. За весь ужин они больше не сказали друг другу ни слова. Когда принесли счет, Градов даже вспотел. С учетом одолженной