столько радости, оглянулся. Ко мне бежал с распростёртыми объятиями невысокого роста старший лейтенант Евгений Сергеев, и это меня удивило вдвойне. Обладая занозистым характером, в училище, будучи курсантом-выпускником, он не баловал нас, первокурсников, особым вниманием, а скорее наоборот – игнорировал. Его горячее приветствие растрогало меня и слегка обескуражило, а он, понимая моё состояние, ободрил:
– Не ссы, щас всё устроим.
Перехватив проходящего мимо бойца, всучил ему мой чемодан и тоном, не терпящим возражений, распорядился:
– Это ко мне и быстро!
Взял меня под руку и тут же начал вводить в курс дела, рассказывая о вакансиях, характеризуя ротных и давая полезные советы. Из его пространного монолога я не запомнил ни слова, но… Но! Но я почувствовал себя в своей среде и начал успокаиваться. Пока он говорил, мы подошли к двухэтажному кирпичному зданию и по высокому крыльцу поднялись сразу на второй этаж. Распахнув дверь одной из комнат, Женя провозгласил:
– Ну, вот и наши начали подтягиваться.
В комнате я увидел ещё несколько знакомых лиц, моих старших товарищей, тех, что окончили училище раньше меня. Улыбчивый Боб Месяцев пожал мне руку, за ним радостно поприветствовали остальные.
После такого радостного приёма я сразу почувствовал себя в родной стихии. Если раньше, в училище, курсанты разных курсов друг с другом не общались, кроме как по службе, вращаясь на разных орбитах, то здесь было всё по-другому. Многих я здесь, во время офицерской службы, узнавал заново.
Всегда в спецназе ГРУ существовало негласное противостояние между выпускниками двух училищ. Дело в том, что основной кузницей кадров для подразделений разведки были Рязанское воздушно-десантное училище (9-я рота, а затем после расширения целый батальон) и Киевское общевойсковое. Рязанское училище готовило офицеров по прямому назначению – для спецназа, Киевское – для общевойсковой разведки. «Рязанцы» по праву считали себя истинными спецназовцами, имея опыт парашютных прыжков и обученные по программе подготовки специальной разведки. В дальнейшем с приходом опыта и «киевляне» становились опытными разведчиками, но поначалу разница была ощутимая.
Кроме того, выпускники Рязанского училища с курсантских «младых ногтей» понимали, что тут карьеры не сделаешь, генеральских должностей практически не было, поэтому служили «за спецназ», а не «за карьеру». У «киевлян» было несколько иное видение, что само по себе не возбраняется, но разница в подходе к службе была ощутимая.
В основе неформального воспитания «рязанцев» лежали традиции фронтовых разведчиков Великой Отечественной войны, которые отличались лихим пренебрежением к опасности, а равно и к дисциплине, так как у истоков создания войск специального назначения как раз и были те самые боевые разведчики. То же самое можно было сказать о воспитании курсантов факультета спецназ, но это тема для отдельного повествования.
Могу только для примера сказать, что среди развлечений была так называемая «курсантская рулетка». На стрельбище курсанты становились