он разразился восторженным смехом. – Никаких сомнений! Это точно!
– Мистер Утсономи приехал из Японии, – пояснил Эдди, подмигнув Бэзилу. – Он тоже абитуриент.
– Да, и еще я передумал поступать в Гарвард и в Принстон, – продолжил мистер Утсономи. – У меня на родине мне предоставили право выбирать. Я выбрал здесь!
– Правда? – ответил Бэзил с легким негодованием.
– Конечно, здесь ведь посильнее! Больше простых людей, больше силы – и аромат земли!
Бэзил с удивлением посмотрел на него.
– Вам это нравится? – недоверчиво спросил он.
Утсономи кивнул:
– Здесь я узнаю настоящих американцев! И американских девушек тоже. А в Йеле учатся только мальчики.
– Но здесь ведь нет университетского духа! – снисходительно объяснил Бэзил.
Утсономи бросил непонимающий взгляд на Эдди.
– Ура-ура! – разъяснил Эдди, помахав руками. – Ура-ура-ура! Ну, ты понял.
– И, кроме того, здешние девушки… – начал было Бэзил, но тут же умолк.
– Вы знакомы со здешними девушками? – заулыбался Утсономи.
– Нет, лично я с ними не знаком, – твердо заявил Бэзил. – Но точно знаю, что здесь совсем не такие девушки, которых можно встретить на балах в Йеле. Мне кажется, что здесь и балов-то не устраивают! Я не хочу сказать, что здешние девушки хуже, но они совсем не такие, как те, что бывают в Йеле. Здесь – обычные студентки.
– Я слышал, что ты теперь ухаживаешь за Розой Синклер? – спросил Эдди.
– О да, что ты! Еще как ухаживаю! – с иронией ответил Бэзил.
– В прошлом году по весне они часто звали меня к себе на ужины, но теперь, поскольку ты стал водить ее на танцы по всем клубам…
– Всего доброго! – торопливо произнес Бэзил. Он резко поклонился в ответ на почтительный поклон мистера Утсономи и удалился.
С момента приезда Минни проблема Розы стала приобретать все более и более угрожающие масштабы. В первое время он просто чувствовал по отношению к ней равнодушие и чуть стеснялся ее украшенных кружевами, чудных и старомодных платьев; но теперь, заметив, как безжалостно и упорно его эксплуатируют, он ее возненавидел. Когда она жаловалась на головную боль, в его воображении тут же возникала картина того, как эта боль перерастает в долгую и продолжительную болезнь, от которой она не оправляется вплоть до осени, когда он уедет в университет. Но получаемые им от двоюродного дедушки восемь долларов в неделю должны были оплатить его путь в Нью-Хейвен, и он знал, что, если ему не удастся удержаться на этой работе, мама откажется его отпустить.
Не догадываясь о правде, Минни Библ находила слегка загадочным тот факт, что каждый вечер он танцевал с ней всего лишь один или два танца и при этом был на редкость уныл и молчалив. По крайней мере, на время его равнодушие ее зачаровало; она почувствовала себя слегка удрученной. Но рано созревший эмоциональный характер не позволял ей долго терпеть небрежение, и Бэзилу было мучительно больно видеть, как у него постепенно стали появляться соперники.