работы над собой.
Смирившись с последствиями своего промаха, Дикштейн попытался определить масштабы катастрофы.
– Так ты теперь живешь здесь? – спросил он.
– Тут европейский филиал моего банка.
«Может, он все еще при деньгах», – подумал Дикштейн.
– А что за банк?
– Ливанский банк «Сиде».
– Почему именно в Люксембурге?
– Это крупный финансовый центр, – ответил Хасан. – Здесь находятся Европейский инвестиционный банк и Международная фондовая биржа. А ты-то как?
– Я живу в Израиле. В моем кибуце делают вино, вот я и разнюхиваю возможности европейского экспорта.
– Да им свое девать некуда!
– Начинаю склоняться к той же мысли.
– У меня здесь много связей; если хочешь, могу устроить тебе встречу с кем-нибудь по этой линии.
– Спасибо. Пожалуй, воспользуюсь твоим предложением. – На худой конец можно и правда продать немного вина.
– Значит, вот как все обернулось: твой дом теперь в Палестине, а мой – в Европе, – задумчиво произнес Хасан.
– И как дела у банка? – спросил Дикштейн. Интересно, что Хасан имел в виду, когда сказал «мой банк»? «Банк, которым я владею» или «банк, которым я управляю»? А может, «банк, в котором я работаю»?
– О, дела идут отлично!
Похоже, темы для разговора исчерпались. Конечно, у Дикштейна было много вопросов: что стало с семьей Хасана в Палестине, чем закончилась его интрижка с Эйлой Эшфорд и почему он водит спортивное авто; однако ответы могли оказаться слишком болезненными для них обоих.
– Ты женат? – спросил Хасан.
– Нет, а ты?
– Тоже нет.
– Странно…
– Мы с тобой не из тех, кто торопится взвалить на себя обязательства, – улыбнулся Хасан.
– Ну почему, у меня есть обязательства, – возразил Дикштейн, вспомнив Мотти, с которым они еще не дочитали «Остров сокровищ».
– Но по сторонам посматриваешь, а? – подмигнул Хасан.
– Насколько я помню, это больше по твоей части, – сказал Дикштейн, нахмурившись.
– Да, было время!
Дикштейн усилием воли отогнал мысли об Эйле. Тем временем они прибыли в аэропорт, и Хасан остановил машину.
– Спасибо, что подвез, – сказал Дикштейн.
Хасан повернулся и уставился на него.
– Просто глазам своим не верю, – сказал он. – Ты выглядишь моложе, чем двадцать лет назад.
– Извини, я правда спешу. – Дикштейн пожал ему руку и вышел из машины.
– В следующий раз как приедешь – позвони, не забудь! – напомнил Хасан.
– Пока. – Дикштейн закрыл дверцу и направился к зданию аэропорта.
Теперь можно было отпустить воспоминания на волю…
Все четверо замерли. Казалось, мгновение длится вечность… Руки Хасана скользнули вдоль тела Эйлы… Друзья пришли в себя и поспешно ретировались. Любовники их так и не заметили.
Отойдя на приличное расстояние, Кортоне негромко воскликнул:
– Вот это да! Горячая