Ионеско и Беккета, не читая и не видя на сцене ни одной их пьесы! Теперь театры наперегонки их ставят!..
– А вы, Кирилл Янович и Ольга Прокофьевна, забыли, что мы набираем режиссеров, а не попугайчиков. И чем оригинальней прочитана вещь, тем нужнее нам этот абитуриент!..
В общем, крик учинился изрядный. В дверях давно стоит незнакомый молодой или моложавый мужчина в столичном костюме, причесан-припудрен – ну просто видение, призрак, фантом. И асмодейски улыбается, по Булгакову.
Комиссия проголосовала за принятие Тамары Сойки на режиссерский курс.
Татьяна на экзамен не пришла.
…Десять дней спустя со студенческим билетом в руке Тамара принимала у себя в «семнадцатой» репетитора и соседа Лавра Лавровича. Был еще Леонтий Алексеевич. «Младшей» сестры не было.
– Она всегда мне перечила. Тихоня, а для меня – антипод, – поясняет Тома как можно деликатней.
Выпили, поздравили будущего режиссера. Деньги брать Корешков категорически отказался:
– Татьяна ведь не прошла. А я работал только с ней.
– На меня вы сработали на экзамене! – это Тамара.
– Я даже не голосовал!
– Ха-ха-ха! Заместитель министра в дверях стоял – видел все!
– Гонорар я не возьму! – Это уже в дверях, гость.
– Но ведь Галина Адамовна что сказала?!
– До свидания!
Тамара двумя прыжками оказалась вплотную к Корешкову:
– Не берете. Заклинило вас… – И крикнула шепотом: – Я найду… Я изобрету способ отблагодарить вас…
Вот таким скандальчиком заканчивается первая глава.
И начинается романтическая история.
Глава II
Третье утро начинается с вопроса Галины Адамовны, прямо с ванной:
– На службу идешь?
– А что там сегодня делать?
– Может, гонорарчик принесут?
Замирает Корешков перед дверью в совмещенку:
– Я дважды тебе докладывал: та, которую я готовил, не прошла.
– Да! – усиливается звук из-под душа. – Но другая-то прямо влетела!
– Извини, мне надо идти…
– Никуда тебе не надо идти. Просто дома заскучал!
О, если бы ненаглядная сознавала, насколько она ударила в точку. Даже не заскучал. Истомился, помаленьку понял, что означает психическая несовместимость. В последние дни думает: а ведь бывают биотоки, деморализующие индивидуума. Галина скажет слово ничтожное, а оно вызывает в Корешкове комплекс вины, неполноценности, что там еще есть у старика Фрейда!
– Позавтракал бы! – еще звучит в прихожей.
Лав-Лав уже топает между этажами. Можно бы лифтом, но нужно ждать. А это еще минута у своей двери. Выходит во двор, шлепается вялым, чужим задом на скамейку, едва просохшую от остатков жвачки и сладкой ваты – следы перекуров школьников, – упирается взглядом в две недопитые пластиковые бутылки под ногами, считает воображаемых верблюдов: успокаивается.
– Что, Иванушка, не весел? Что головушку повесил?
Тамара Сойка сегодня