ни пуха тебе.
И как только я открываю рот, чтобы ответить: «К черту», – за окном начинает бибикать машина, и я пулей лечу во двор.
За рулем нынче Ник – уж если везет, так везет! Из всех наших водителей самый симпатичный и вообще хороший. Они все ничего, но Ник – это Ник. Если бы можно было как-то устроить, чтобы двадцать пять лет назад его родила не чужая тетя, а моя мама, был бы у меня самый лучший на свете старший брат. Такого обо всем можно расспросить, и позвать, если во дворе обижают, и пожаловаться на неприятности, о которых маме не очень-то расскажешь. Но Ник уже однажды родился – не у моей, а у своей собственной мамы, и это его единственный серьезный недостаток.
– Ты чего такая довольная, Ло? – спрашивает он. И сам же отвечает: – А, ну да. Спецзаказ. Полтора часа, как обычно?
– Час, – гордо говорю я. – Всего час за те же бабки, прикинь.
– Да, ты у нас везучая, – соглашается Ник. – Поехали?
– Ну.
И мы едем-едем-едем – не в далекие края, конечно, а всего лишь на улицу Длинную, в ту ее часть, которая граничит со Старым городом. Самый «фешемебельный», как говорит мой дедушка, район. В смысле самый дорогой. А то! У нас, по-моему, четверть клиентов с этой самой Длинной. Если не треть. Останавливаемся за два квартала от дома заказчика, все как положено. Надо, чтобы я на место пешком пришла, иначе несерьезно.
– У тебя еще пятнадцать минут, – говорит Ник. – Быстро доехали. Перекур?
Он знает, что я сама не курю, но люблю, когда пахнет дымом. Если хорошие сигареты, конечно. Когда я была совсем маленькая, и папа еще жил с нами, бегала за ним на кухню и на балкон – нюхать, как он курит. А теперь вот нюхаю, как курит Ник. Вот смеху будет, если я, после всего, выйду замуж за кого-нибудь некурящего! Придется тогда немножко изменять мужу, нюхать иногда чужой дым на чужих кухнях, или в чужих машинах, вот как сейчас. Но это, наверное, никому не обидно, а значит, можно.
– Ты капсулу-то взяла? – спрашивает Ник. – Самое главное.
– Ну а как ты думаешь? Я же не совсем дура.
– Не совсем, – ухмыляется Ник. И добавляет печально: – Не нравится мне, что ты эту пакость глотаешь. Вернее, вы все…
Как маленький прямо. Не понимает простых вещей, и все тут.
– Капсула совершенно безвредная! – в который раз объясняю я. – Анжелика еще потом такой сироп дает… ну или не сироп, не знаю. Сладкое что-то, короче. И сразу все проходит, даже ноги не ватные.
– Ага, «совершенно безвредная», – ворчит Ник. – Я, конечно, не химик. И даже не фельдшер. Но никогда не поверю, что дрянь, от которой человек полчаса лежит, как паралитик, и почти не дышит, может быть безвредная.
Спорить с ним бесполезно, уж я-то знаю.
– В любом случае я их не каждый день жру. Спецзаказов хорошо если два-три в год. Неделя перед Рождеством, неделя после – и привет.
– И слава богу.
Ник затягивается сигаретой, выпускает дым кольцами – специально, потому что мне нравится.
– Ты там осторожно, – говорит он. – Если что-то не так, вызывай,