«эру Дэн Сяопина», тем не менее не прочь был продемонстрировать, как и прежде, великодержавные амбиции и претензии на лидерство в Азии. Этому стремились помешать и СССР, и США, что не могло не сказаться самым негативным образом на афро-азиатской солидарности.
К тому же, само наличие «хуацяо» (китайцев вне Китая) в соседних с КНР странах не столько облегчало, сколько осложняло внешнеполитические позиции Пекина. «Хуацяо», с одной стороны, были солидно представлены в предпринимательстве Вьетнама, Бирмы, Таиланда, Малайзии, Индонезии, что вызвало противодействие местных национальных конкурентов и отчуждение местных трудящихся. С другой стороны, «хуацяо» также были влиятельны в местных компартиях, каковые после образования в 1949 г. КНР стали преимущественно ориентироваться на Пекин. Это вызывало опасения и США, и национальных правительств, которые либо вынуждены были вести многолетнюю борьбу с коммунистическими партизанами (в Бирме, Малайзии, на Филиппинах), либо периодически наносить удары по постоянно усиливавшейся компартии (в Индонезии). К тому же угрозы КНР Тайваню, Индии (а с 1966 г. – и СССР) снижали авторитет Китая в Азии и облегчали нейтрализацию его усилий всеми его противниками, в первую очередь США, которые, наряду с этим, стали предпринимать, начиная с 70-х годов, усилия (и не бесплодные) по устойчивому противопоставлению Китая СССР и другим соцстранам.
Движение афро-азиатской солидарности объективно ослаблялось также и индо-пакистанскими противоречиями. Неудачи Пакистана еще более способствовали милитаризации пакистанского общества, радикализации свойственного ему с рождения воинствующего исламизма, особой отзывчивости и остроте реакции на все, происходящее в мире ислама. Именно исламской солидарности Пакистан стал придавать гораздо большее значение, нежели солидарности афро-азиатской. Это выразилось и в преимущественной поддержке Пакистаном международных исламских организаций, конференций и различных мероприятий.
Поэтому Пакистан активно вмешался в дела Афганистана после апрельской революции 1978 г. в этой стране и особенно после ввода туда в декабре 1979 г. советских ВОЙСК. Дело было не только в «антиисламском», с точки зрения пакистанцев, характере установившейся власти в Афганистане и помогавшего ей СССР. Дело было также в постоянной заинтересованности Пакистана в поддержании нестабильности в Афганистане, ибо сильное правительство в этой стране могло поставить вопрос о принадлежности северо-западных территорий Пакистана, населенных пуштунами (или патанами), т. е. афганцами. Пакистан тем охотнее вмешался в афганские события, ибо они дали ему возможность задействовать вне своей территории многих недовольных «лишних людей», переключить внимание хотя бы части народа с внутренних проблем на внешние, получить огромные денежные и материальные средства на вооружение, оснащение и подготовку моджахедов (как своих, так и приезжих), а также – дипломатическую, политическую и иную поддержку