японской дипломатической миссии от места событий и строжайшими мерами секретности, предпринятыми советскими органами контрразведки. Сейчас, глядя через иллюминатор на приближающуюся посадочную полосу аэродрома на острове Рабаул, адмирал Ямамото вспоминал, как все это начиналось.
Утром 30 апреля капитан 1-го ранга Ямагучи добрался до Токио и сразу же явился на прием к адмиралу Ямамото. Причем по его внешнему виду никак нельзя было сказать, что он страдает от какого-то тяжелого заболевания.
– Капитан первого ранга Ямагучи, – спокойным и ровным голосом произнес адмирал Ямамото, рассматривая склонившегося перед ним в почтительном поклоне военно-морского атташе. Командующий флотом Империи никогда не повышал голоса на своих подчиненных, считая это недостойным потомка древнего самурайского рода. – Я прошу вас объяснить мне причины, которые заставили вас так неожиданно оставить свой пост именно в тот момент, когда на советско-германском фронте происходят такие важные события.
– Исороку-сама, – сказал Ямагучи, еще ниже склоняясь перед своим шефом и кладя перед адмиралом стопку исписанных листков, – я смиренно прошу вас прочитать сначала мой рапорт, а потом я готов дать вам все требующиеся по ходу дела ответы…
Недоверчиво хмыкнув, Ямамото начал читать рапорт, написанный по-английски, но почти тут же отложил в сторону первую страницу и внимательно посмотрел на капитана 1-го ранга Ямагучи, наблюдавшего за адмиралом, затаив дыхание.
– Так вы сумели проникнуть в тайну так называемой эскадры адмирала Ларионова? – спросил он.
– Да, Исороку-сама, – кивнул Ямагучи, – в своем рапорте я изложил все, что мне удалось выяснить о происхождении и боевой деятельности так называемой Эскадры особого назначения адмирала Ларионова, а также тяжелой механизированной бригады особого назначения сначала полковника, а потом и генерала Бережного.
– Вы полагаете, что эти два русских соединения представляют угрозу нашим интересам на северном направлении? – спросил адмирал Ямамото.
– Это не совсем так, – покачал головой капитан 1-го ранга Ямагучи, – Обладая совершенно не свойственной для русских боевой эффективностью, они совершенно переменили весь характер вооруженной борьбы на советско-германском фронте. Теперь уже речь идет не об исчерпании воли к сопротивлению у русских, а о том, сможет ли вермахт снова переломить ситуацию в свою пользу, или и дальше будет терпеть поражение за поражением.
В то же время подтверждается политическая линия советского вождя Сталина на нежелание таскать каштаны из огня для Англии и США. С его стороны было бы совершенным безумием предпринимать что-то против нас до того, как закончится его противостояние с Германией. Также совершеннейшим безумием было бы наше вторжение на Север. Да, кадровые части, расположенные в Сибири и на Дальнем