версию, намедни озвученную мамой Славика, – «бездельница». Родители были людьми советской закалки – отец бывший военный, уволился с Балтфлота в звании капитана второго ранга, мать сорок лет отработала воспитательницей в детском саду – к трудовому стажу они относились по старорежимному трепетно и отзывались о странной тетушке неодобрительно. Мама высказалась откровенно: единственным полезным делом в ее жизни оказалась неслыханная щедрость по отношению к Славику. И то после смерти.
«Людочка» выходила замуж семь или восемь раз, ее последним супругом оказался брат славикова деда по матери, тоже военный и тоже флотский – аж целый контр-адмирал. Умер он в 1988 году. Весьма сомнительное родство, прямо скажем. Детьми за свою долгую жизнь Кейлин не обзавелась. Обладала обширными связями в театрально-богемной среде, упомянутый жилконторской толстухой балерун Миша Барышников запросто бегал к соседке за солью. Собственно это было все, о чем поведали родители. С двоюродным дедом и его супругой они общались только на престольные советские праздники, когда семья собиралась вместе…
«Тусовщица, – перевел на понятный для себя язык Славик. – Олдовая тусовщица советского образца. Вот откуда портрет Райкина. Жила за счет бесконечных мужей, не работала, большую часть времени обитала на даче в Репино – кстати, а кому она отписала дачу? Новиков ничего о ней не упоминал! В целом диагноз ясен – Ксюша Собчак своей эпохи».
Да, дело обстояло очень непросто. Во-первых, как говорили при клятом тоталитаризме, социальное происхождение – заинтересовавшийся расследованием Славик проявил неслыханную настойчивость, отправился в архив и слегка обалдел, узнав, что «Людочка» была дочерью личного адвоката помещика, владевшего конезаводами и землей в Аскания-Нова, некоего Владимира Кейлина. Теперь хоть ясно, откуда антиквариат.
Во-вторых, Людмила Владимировна всю Блокаду провела в Ленинграде, в этой самой квартире. В альбоме среди множества фотографий этой, несомненно очень красивой в молодости, женщины отыскалась карточка, датированная ноябрем 1943 года, со штампом фотостудии номер 17, набережная канала Грибоедова. Кокетливый беретик с брошью, темное платье с отложным воротничком и тесьмой, крошечная сумочка, вышитая бисером. Никакого трагического блокадного отсвета в глазах – внимательный Славик не раз замечал такой у родственников или родителей друзей, переживших войну в городе. У них у всех одинаковый взгляд. У этой наоборот – хитрая искорка, милая улыбка. Будто ничего и не происходит…
Очень, очень подозрительно. Что она делала во время войны? Как выжила?
В-третьих. Тусовочная старушка подготовилась к грядущей смерти с тщательностью, наводящей на серьезные размышления. Имущество полностью описано, вплоть до последней книжки и нераспечатанных наборов постельного белья в спальной: почему она, перед тем как отправиться в больницу, купила новые простыни-наволочки? Откуда такая неслыханная забота о наследнике? Про идеально оформленное на имя Славика завещание