ладно, – Эрхард примирительно поднял руки. – Во всем виноват я. Но кое-что о твоем мече мне известно…
– Ну так что ж ты сразу не сказал? – раздраженно буркнул Конан, злобно пиная на ходу сухие сосновые шишки, в изобилии валявшиеся около лагеря, благо сосен вокруг тоже было в достатке.
– Ты мне не давал своим постоянным брюзжанием! – сердито ответил Эрхард. – Ну-ка дай сюда клинок! Смотри, вот эти руны, – десятник провел пальцем сначала по рукояти, потом по лезвию, – похожи на гиперборейские и нордхеймские, но по сравнению с ними кажутся куда гармоничнее… и правильнее, что ли. А теперь попробуй, дотронься до лезвия.
Конан так и поступил. Его пальцы ощутили едва заметные шероховатости, холодная твердая сталь казалась живой, и киммерийцу почудилось, что клинок еле заметно шевельнулся от прикосновения человека.
– Чувствуешь? – шепотом спросил Эрхард и, получив в ответ утвердительный кивок, продолжил: – Это нанесенные слабым травлением заклятья, и, скорее всего, именно против магии оборотней. Сейчас такого не сделает ни один кузнец. Как, впрочем, и такой прекрасной стали, – десятник взял меч за рукоять и кончик лезвия и, поднатужившись, согнул почти в правильный обруч, а затем отпустил. Клинок возмущенно загудел и вернулся в первоначальное положение. – Остальные руны – не более, чем обереги – для верной службы, от злых духов, – Эрхард зыркнул по сторонам и сделал ограждающий жест рукой. – Эти – для остроты, ну и так далее…
Они вошли в лагерь и начали собирать добро, продолжая начатый по дороге разговор.
– Как ты думаешь, когда его ковали? – спросил Конан, снимая кольчугу и убирая ее в дорожный мешок, поверх кое-каких припасов, чистой рубашки, кремней и старой глиняной бутыли в веревочной оплетке, в которой плескались остатки пальмового вина, захваченной из Нумалии.
– Очень давно, – подумав, отозвался Эрхард. – Может, во времена Валузии… Но кто мог его сделать – не знаю… – десятник покачал головой и посмотрел на свой отряд, только сейчас показавшийся из-за деревьев и явно не торопящийся. – Шевелитесь, отродья Нергала! А то вернемся – всех заставлю чистить выгребные ямы!
Угроза не возымела особого действия, хотя десяток и чуть прибавил шагу.
Спустя некоторое время с холма цепочкой спустились одиннадцать всадников и скрылись в густом, мрачном и неприветливом лесу.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой число оборотней значительно уменьшается, а количество загадок растет…
Как и говорил пленный оборотень, лиг через пять узенькая, еле различимая среди густой травы кабанья тропка уперлась в высокий и почти непроходимый древесный завал. Протащить лошадей через многочисленные поваленные деревья, оплетенные на редкость колючим кустарником, было просто невозможно. Прямо за буреломом над лесом возвышался мрачно выглядевший холм, заросший старыми покосившимися елями. Над ним, еле различимая глазом, уходила в голубое небо тоненькая струйка дыма – похоже, кто-то неумело разжигал на холме костер.
Десяток охотников �