дорожки, обрамленные бордюрами из разноцветных кирпичей, вели к монастырским кельям, храмам и паломническим гостиницам. В женскую гостиницу вход мужчинам воспрещен. В моей келье на шестерых человек были заняты только две койки: на одной американка, на другой – пожилая гречанка. Гречанка говорила по-английски не очень хорошо, но мы все трое прекрасно понимали друг друга, быстро перезнакомились и рассказали немножко о себе.
В семь вечера начался «тихий час» – отдых перед ночной службой, во время которого нельзя шуметь, принимать душ, разговаривать. Рядом с кроватями в келье тумбочки, на тумбочках настольные лампы – можно читать в «тихий час», если спать не хочется. Несколько стульев, встроенный в стену шкаф для одежды, санузел и душ. Кельи очень уютные, над кроватями иконы, на окнах всегда опущенные жалюзи. В жару включают кондиционер и вентилятор. На кухне в запасе питьевая вода, можно заварить чай, кофе, в холодильнике яблочный и апельсиновый сок в больших упаковках.
Служба в монастыре
В двенадцать ночи мы с соседками по келье вместе пошли на службу. Отправились пораньше, чтобы благословиться у архимандрита Ефрема и игумена монастыря Паисия, духовного чада старца, который последовал за ним с Афона.
К старцам подходят по очереди. Раньше первым благословлял старец Ефрем, но сейчас он сам встал за игуменом Паисием и благословляет вторым. Старец, которому восемьдесят семь лет, постепенно переходит к жизни более уединенной, затворнической, он уже не ходит на общую трапезу с братией. Выглядит старец гораздо моложе своих лет – невысокий, аскетического сложения, серебряная борода, очень добрые глаза. В его присутствии тебя охватывают необыкновенные чувства, но распространяться об этом я не стану, храня в памяти слова Святых Отцов: «Похвалить подвизающегося монаха – все равно что подставить ему подножку».
Электричество в храме не включают, но есть две небольшие электрические лампы для певчих. После всенощного бдения, на Литургии, два инока с разных сторон зажигают свечи на хоросе. Затем один из них специальной палкой с крючком на конце, прилагая заметные усилия, раскручивает огромный хорос с горящими метровыми свечами, насколько это позволяют цепи. Эти цепи затем возвращают хорос в обратную сторону, и он начинает совершать маятниковые движения. Затем инок принимается за висящее в центре паникадило и раскручивает его в другую сторону так, чтобы вращение было в противофазе вращению хороса. Описывать сложновато, но когда во тьме храма все это сияющее великолепие начинает вращаться – впечатление незабываемое. И вращается самостоятельно удивительно долго – до самого конца службы!
В храме женщины стоят строго в левой части, мужчины – в правой. Никто не пытается нарушить заведенный порядок. Во время пения «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный…» на Литургии двое монахов-экклесиархов по афонской традиции кадят храм и верующих с помощью ручного кадила, без цепочек и с рукоятью, издающего стройный перезвон. Хоровое пение не принято, только «Херувимскую» и «Достойно