Жить по средствам, считали мы, – вот единственный способ обрести подлинную независимость. Мы уже видели себя паломниками, отправившимися на поиски новой жизни и убегающими от гнета долговой ямы. На борту корабля, плывущего в Швецию, мы с Крисом весь вечер провели на палубе, сидя в креслах с термосом чая на коленях, укутав ноги пледами и глядя на звезды. Мы разрабатывали стратегию ведения домашнего хозяйства так, словно это была военная операция, поскольку поклялись друг другу больше никогда не одалживать денег, чтобы не получать впредь ни единого письма из банка с угрозами в свой адрес и не испытывать гнетущего чувства беспомощности, глядя на растущую пачку счетов. Никогда, никогда!
Я встал, чтобы собраться с мыслями и заставить мать сделать перерыв. Подойдя к окну, я уперся лбом в стекло. А ведь я был совершенно уверен в том, что родители способны обеспечить себе безбедное существование на пенсии. Как-никак, они продали пять квартир, свой дом и садоводческий магазин. Да, действительно, кризис больно ударил по стоимости их недвижимости, но принятое ими решение никогда не казалось мне вынужденным. Они улыбались и шутили, как всегда. Оказывается, все это было сплошным притворством, в которое я поверил как маленький. Свое решение они представили мне как часть грандиозного плана. По их словам, переезд в Швецию был обусловлен необходимостью изменить образ жизни, а не борьбой за существование. И я уверовал в то, что они безбедно живут себе на ферме, выращивая продукты на пропитание, причем по собственному выбору, а не в силу жесточайшей необходимости. Самое же унизительное заключалось в том, что я подумывал просить их о займе, будучи уверенным в том, что сумма в пару тысяч фунтов для них – сущие пустяки. Мысль о том, что я попросил бы у них денег, не подозревая, какие душевные страдания у них вызываю, повергла меня в содрогание. Будь я богат, то предложил бы сейчас все свои деньги матери, до последнего пенни, и попросил бы прощения. Но предложить мне было нечего. Я даже спросил себя, а не потому ли так беззаботно относился к собственному безденежью, что был уверен: мои близкие, родители и Марк, – состоятельные люди. Мать присоединилась ко мне у окна, ошибочно истолковав мою реакцию.
– В данный момент деньги – наименьшая из наших забот.
Это было верно только отчасти. Моя семья попала в финансовый кризис, но мать хотела поговорить со мной отнюдь не об этом, ведь не из-за этого же она села в самолет сегодня утром. И тут мне пришло в голову, что если я ничего не знал о состоянии их финансов, то о чем еще я даже не подозреваю? Всего несколько минут назад я отказался верить словам матери, сказанным о моем отце. Очевидно, напрасно. У меня не было доказательств того, что мама говорит правду, зато я получил прекрасную возможность убедиться в том, что совершенно не могу доверять собственной проницательности и интуиции. Следовало признать, что эта задача мне не по плечу, и я уже совсем было решил обратиться за помощью, но придержал язык, вознамерившись во что бы то ни стало доказать,