по струнке, чуть наклонив голову, улыбнувшись, спросил: – Я полагаю, вы не хотите, чтобы остальные слуги слышали?
– Да, правильно полагаешь.
– Я готов ответить на все ваши вопросы, господин Эдуард. Фью интересуется, что вы желали бы на обед?
– Фью? – не сразу понял Владимир вопрос Феликса.
– Да, ваша повариха.
«Личная повариха, – мысленно хмыкнул Владимир. – Да, Альбинка не разбежится, максимум сварит магазинных пельменей».
– Это не имеет значения, пусть на свой вкус приготовит, – в отношении поварихи у него сложилось стойкое мнение, что «она-то уж точно не рибо».
– На свой вкус? – удивление промелькнуло на лице Феликса, но моментально сменилось улыбкой. – Фью – рибо, не думаю, что вам понравится её вкус, господин Эдуард.
– Рибо?! И она? Но она совсем не похожа на… рибо.
– По желанию хозяев рибо придаётся тот вид, что они закажут. Граф Вальдемар всегда предпочитал поварих, похожих на Фью, поэтому при замене прислали именно такую.
– Понятно, – покачивая головой, ответил Владимир. – А как она?..
Феликс внимательно смотрел на Владимира, улыбаясь и чуть повернув голову.
«Точно, а сразу и не заметишь, – подумал Владимир, глядя на лицо дворецкого. – Чёрте что. Ну, действительно, натуральный рибо».
– А как Фью спросила тебя? – вернулся он к своему вопросу. – Вы что, можете общаться между собой на расстоянии?
– Да, мы подключены, господин Эдуард.
– Подключены? Как… компьютеры? – спросил и подумал: «А уместно ли такое слово в этом мире и понятно ли?»
– Компьютеры? Это слово уже давно не употребляется по отношению к рибо.
– Понятно. Ты не удивляйся, я жил… в том мире, где такие слова как раз в ходу. Но если вы подключены, то наш разговор не секрет для остальных?
– Нет, господин Эдуард, программа не позволяет слышать то, что не предназначено для посторонних.
– Ну, хоть это радует. Знаешь, не повторяй постоянно «господин Эдуард», – попросил Владимир уже надоевшее обращение к себе и, отвернулся, осматривая всё в задумчивом внимании. Кивок дворецкого и улыбка остались у него за спиной незамеченными.
Владимир прошёлся по мягкому ковру без рисунка с крупным серым ворсом, устилающему пол в центре комнаты, и остановился под великолепной люстрой, глядя на неё с интересом. Центральная её часть была выполнена в виде хрустального кубка, из чаши которого ниспадали множество стеклянных ветвей, изгибающихся сначала вниз, а потом вверх на различном уровне. На конце каждой ветви плафоны, направленные открытой частью к потолку, из матового стекла с тонким орнаментом по ободку. Владимир, сдвинув брови и мысленно хмыкнув, пересчитал их: «Восемнадцать, да, не слабо».
Всё это стеклянное великолепие украшалось коваными элементами в виде лепестков. Возможно, они только казались таковыми, потому что, несмотря на различные материалы, вся люстра смотрелась