пласты знаний, сообразно всем законам когнитологии.
Затем, то же письмо дают второму, третьему, четвертому эксперту и каждый должен проделать то же самое – выразить к исходному материалу свое отношение и зафиксировать его письменно. Экспертов должно быть много – не пять и не шесть, а десятки. Так, последовательно, через головы бедных тружеников мысли «прогоняется» весь имеющийся исходный текстовый материал.
Полученные результаты обобщаются модератором, который в состоянии осмыслить и классифицировать весь полученный от экспертов бред. Затем, определяются числовые характеристики исследуемых текстов, как сейчас помню, при помощи «алгебраической теории полугрупп». Это нужно – как со знанием дела говорил разлюбезный Олег Константинович – чтобы использовать их в системе поддержке принятия решений, которая, несомненно, будет дальнейшим развитием СОКРАТа. Из записок экспертов чуть позже создается обобщающий документ. Его опять пускают «по кругу» и так несколько раз.
Сколько раз нужно все показывать, сколько нужно экспертов, зачем здесь нужны компьютерные технологии – непонятно. Каков алгоритм принятия решений, с этими пресловутыми «алгебраическими полугруппами» и какое отношение все это имеет к документообороту в партийном аппарате – большой вопрос.
На все наши, естественным образом возникавшие вопросы, объяснения давались сбивчивые, противоречивые, а то и вообще, заявлялось, о каком-то, таинственном коммерческим know how. Одним словом, как говаривали классики и основоположники – «сумбур вместо музыки!». Да что говорить – абсолютный бардак царил в нашем отделе. Какое-то время даже не было внятного техзадания и плана текущих работ!
Юрий Васильевич – выходец из партийной среды, однажды не выдержал всего этого бреда на семинаре и экспромтом выдал блестящую лекцию об основных принципах документооборота. О той сложной системе увязок и согласований, которая существовала в партийных структурах. О тех формальных и неформальных бюрократических методах, с помощью которых можно подписать практически любую бумагу, или, наоборот, совершенно официально, угробить нежелательное начинание.
Скорее всего, в тот момент, примерно через полгода после моего поступления на эту работу, Олег уже и сам не знал, как и что надо делать дальше. Бесспорно, его метода имела некий рациональный аспект при решении каких-то узких, специфических задач, возникающих на практике, но, причем здесь партийный аппарат московского Горкома КПСС? Непонятно!
Нет, мы тогда что-то делали. Программисты программировали, лингвисты обобщали речи партийных бонз всех времен и народов. Я создал программу – универсальный генератор речей для партийного функционера. Но уже через полгода работы мне стало очевидным большая степень бесперспективности данной работы.
На мой взгляд, этот проект представлял собой разновидность хорошо известного метода, носящего название контент –