Время в философском и художественном мышлении. Анри Бергсон, Клод Дебюсси, Одилон Редон
искусства его весьма волновала. Только элитарность эта была не следствием ограниченных способностей понимания самого феномена искусства у некоторых людей (элитарность, взятая в этом аспекте, самоочевидна и вряд ли требует развернутой рефлексии). В текстах Бергсона речь идет скорее об элитарности искусства как гносеологического метода и как инструмента познания, поскольку обрести полноту бытия путем проникновения в самую сущность вещей с помощью искусства дано очень немногим.
Что же касается самих гносеологических возможностей искусства (независимо от круга людей, которые могут реализовать эти возможности), – то Бергсон всегда чрезвычайно высоко оценивал их. «Значительную роль в осмыслении Бергсоном сугубо философских проблем сыграла эстетика, которую французский мыслитель расценивал как высшую форму познания. И это потому, что Бергсон считал умопостигаемые основы бытия эстетическими по самой своей сути»[749], – заключает И. Вдовина. В «Творческой эволюции» Бергсон весьма недвусмысленно говорит о философии и искусстве как двух однонаправленных гносеологических векторах. Философия здесь характеризуется как «стремление к познанию, идущее в том же направлении, что и искусство, но предметом которого была бы жизнь в целом, подобно тому, как физическая наука, следуя до конца в направлении, указанном внешним восприятием, продолжает индивидуальные факты в общие законы»[750]. А в интервью, которое философ давал три года спустя, сделан и вовсе радикальный вывод: «Философия в моем понимании… ближе к искусству, чем к науке. Слишком долго философию рассматривали как науку, занимающую наивысшее место в иерархии наук. Но наука дает лишь неполную, или, скорее, фрагментарную картину реального; она постигает его только при помощи крайне искусственных символов. Искусство и философия сближаются, напротив, в интуиции, составляющей их общую основу. Скажу даже: философия есть род, видами которого являются различные искусства»[751].
Итак, сущность искусства, как и сущность философии, заключена в интуиции – вот где почва их сближения. «Э. Леруа так объяснял позицию Бергсона: философия в его понимании – это искусство, следующее за наукой и учитывающее ее развитие, опирающееся на результаты анализа и подчиняющееся требованиям строгой критики, а метафизическая интуиция – это интуиция эстетическая, но верифицированная, систематизированная, соединенная с рациональным рассуждением»[752]. По замечанию Ф. Нэтеркотт, «прекрасными иллюстрациями бергсоновской теории интуиции служат искусство и деятельность художника»[753]. Так мы вновь возвращаемся к истоку истоков бергсоновского учения – к интуиции.
§ 2. Чистое восприятие (la perception pure) и чистота восприятия (pureté de la perception)
Как мы помним, интуиция предполагает перемещение внутрь исследуемого предмета, симпатию, проникающую сквозь покровы бытия в самую его сердцевину. А это возможно посредством особого рода восприятия окружающего мира, видения (в широком смысле слова), позволяющего