взгрустнулось мне, почему же никто не украл моего обвинителя? И его писучую сестричку – до кучи: пусть бы настрогала в неволе «Олигарха-2». А еще к ним в компанию нашего бы Генпрокурора, объявившего меня вором. И Верховного судью, подмахнувшего ордер на арест. А заодно с ними со всеми – примороженного гаранта, который выдумал эту хренотень.
Увлеченный приятной мыслью, я попытался представить Волина в тюрьме – в какой-нибудь средневековой камере пыток, с палачом в капюшоне, дыбой и ржавыми кандалами. Но фантазии хватило лишь на образ, знакомый до боли: мою четырехместную камеру в Бутырках с тремя соседями – тихим провинциальным ректором-взяточником, брачным аферистом-грузином и еще одним скользким типом из Москонцерта, явной «наседкой», всю дорогу канифолившим мне мозги. Шконки, стол, умывальник, толчок и одуряющая духота.
Шут с вами, господин президент, сказал я про себя, обойдемся без кандалов и дыбы. Я не кровожаден. Даже не настаиваю на душной четырехместной камере. Одиночка с кондиционером подойдет?
8. МАКС ЛАПТЕВ
Генерал ошибся. Евреи в ее роду даже не ночевали. Эдельман она была не с рождения, а по одному из супругов. Всего же фамилий на счету у дамочки имелось так много, что опытный рецидивист позеленел бы от зависти. Каждый новый муж – новая страница биографии, новый цвет волос, новый адрес, новый паспорт. Полное обновление жизненного цикла. Змеи и те линяют значительно реже.
Первым официальным спутником рыжеволосой Сусанны был литовец по фамилии Сабонис – дальний родственник Того Самого, причем тоже спортсмен. Правда, бобслеист. Следующий, Эдельман, муж брюнетки Сусанны, был художником – мастером цветных граффити. Третий, историк Сергиенко, взял в жены соломенную блондинку Сусанну. Историк изучал каких-то древних норвежцев и по этому поводу не вылезал из загранки. Там он в конце концов и осел. Без жены. Нашему Звягинцеву, таким образом, выпал номер четыре. Последней фотографии дамочки в досье не нашлось, но я почти не сомневался, что ныне гражданка Звягинцева – шатенка. Привычек не меняют.
А вот девичья ее фамилия оказалась простейшей, как амеба, – Горохова. Сусанна Евгеньевна Горохова. Проживала она на даче в Усково, куда я легко доехал по пустой Рублевке. С обеда и до вечера жизнь на этом шоссе впадает в глубокую спячку, чтобы проснуться ближе к полуночи, когда местный бомонд потянется в «Царскую Охоту», «Кабанчика», «Дворянское гнездо» и прочие элитные кабаки. Один раз нелегкая судьба чекиста занесла меня в жуковский ресторан «Веранда». Хотя я был там строго по службе, в бухгалтерии нашей Конторы больше месяца упирались рогом, отказываясь оплатить мне счет: говорили, что либо я тайком накормил вместо одного информатора целую роту, либо приписал к счету пару лишних нулей.
Недавно отстроенный дачный кондоминиум «Усково-3» внешне мало чем отличался от рублево-успенских ветеранов, вроде Николиной Горы, Краснопольского или Ромашкова. Тот же глухой забор красного кирпича, увитый поверху буйными зарослями колючей проволоки.