как они поют там «Дубинушку»? Все встают на металлические брусы, одной рукой держатся за металлический трос, а другой держат подсветку на лицо, тоже металлическую, и что-то там закоротило во время спектакля, Лёня закричал и свалился, а Лена Габец вырвала у него этот шнур с подсветкой. Когда я это услышала… Мне через полчаса на сцену, а я выбегаю из театра, хватаю такси, умоляю обернуться в пять минут и мчусь к нему. Я знала, где он живет, мы были с Золотухиным у них в гостях, лифт, кажется, не работал, я взлетаю наверх… А там что угодно могло быть, единственное, что я знала, что жена на спектакле, поскольку вся труппа занята. Я ни о чем не думаю, звоню, он открывает дверь, с перевязанной рукой, я бросаюсь к нему, плачу, мы обнимаемся… живой!..
– Вы уже были вместе?
– Уже вместе, но еще отдельно. И еще много лет отдельно, прежде чем стали окончательно вместе. Странные сны снились не только мне – ему тоже. Однажды ему приснилось, что он летит с какого-то этажа, кто-то хочет его убить, он понимает, что его убьют, и прыгает вниз, зная, что все равно погибнет, и чувствует, что его подхватывают чьи-то руки. Я смотрю, говорит, а это твои руки.
– Но это точно то, что с ним случилось: страшная болезнь, близость смерти и ты его спасла и выходила, и он еще жил. Предзнание?
– Мистика.
– Если бы тебе пришлось говорить о Лёне, что бы ты сказала, что отличало его от других?
– Самое главное, я думаю, боль за людей. Чего я не вижу почти ни в ком. И я понимаю, передача «Чтобы помнили…» не может идти без него. Как бы хорош и талантлив ни был другой, все равно это благополучие, эта сытость, они просвечивают, а в Лёне я все время чувствовала сострадание. Я видела, как он проникает в чужое страдание. Я видела, как он думает. Это было в его статьях, которые он начал писать в 90-е годы.
– Он сам говорил, что писал злые статьи.
– А почему злые? Потому что совестливый, и все у него болело, как ни у кого. Такое впечатление, что он прожил много жизней, настолько острый и глубокий у него был ум. И он был абсолютно искренний человек.
– Но ведь актерам свойственно и кокетство, и лукавство, – Лёне нет?
– Он был простодушный человек. Как и всякому артисту, ему, конечно, хотелось нравиться. Он был общительный, веселый, любил смешить, показывать, очень милый, чудесный в общении. Но он всегда говорил то, что думал. И с Любимовым, и с Эфросом, со всеми. У него было чистое сердце. И он не врал в отношениях.
– А как к нему относились в театре?
– Он выделялся, так же, как Володя Высоцкий. Так же, как Володя, был личностью и был мужчиной. Он отличался от всех тем, что в нем сочеталось несочетаемое: вот эта легкость, живость – и серьезность, глубина. Его не зря называли интеллектуальным артистом. И он же превращался иногда в абсолютного ребенка. Ему говорили: ты звезда, ты должен вести себя соответственно. А он вел себя просто и естественно. И во всем – высокая планка. «Сукины дети» – ведь это его дебют как режиссера, а на кинофестивале фильм половину конкурса продержался