что он оказался таким неважным кандидатом в святые…
Ещё запомнилось, как в обычной семье (кажется, в семье того самого любопытного мальчика, которому комиссар вывернул ухо) читают тайком жития святых, и постепенно сквозь величавые слова проступает жизнеописание нашего подлинного, живого священника. И как раз когда говорится о тайных его скитаниях из дома в дом, раздается стук в дверь. Мальчик выбегает и, вернувшись, говорит приглушённо и радостно: «Он пришёл к нам»… То ли новый скиталец, то ли новый святой, мне трудно по памяти истолковать этот эпизод. Но главное здесь – мальчик. Этот мальчик не будет мечтать о кожанке и портупее.
Роман куда богаче и глубже моего скудного пересказа. Тем более это относится к облику отца Александра. Но у него не будет недостатка в биографах. Мне хотелось рассказать лишь об удивительной истории перевода книги, в которой Александр Мень увидел нечто особое. Нечто значительное, особым образом связанное и с его жизнью, и с нашей общей судьбой. Мне видится в этой истории и некое предчувствие будущей трагедии, которая – какие бы корни она ни имела – стала для него гибелью на поле духовной брани.
Помните, как у Стругацких, в повести «За миллиард лет до конца света» силы зла, силы мировой энтропии всё сильнее ополчаются против тех, кто находится на острие интеллектуальных или духовных завоеваний человечества? Какие бы формы ни принимало это противостояние, в фантастической повести или в реальной жизни, смысл у него один, и тот, кто за этот смысл погибает, – подлинный победитель.
Иногда я думаю: а что если некий всевед назвал бы мне имя убийцы, описал его внешность и подсказал, где его найти. Что бы изменилось от этого?..
У зла нет лика, у него всегда всего лишь личина.
Личность – это замысел созидания. И если личность состоялась, она уже неуничтожима.
P.S. Это было написано осенью 1991 года и опубликовано в газете «Протестант». Её редактор, Александр Петрович Савченко, протестантский пастор, решил, что личность отца Александра значительна для любой христианской конфессии.
3. Не последняя встреча
На эскалаторе метро, пересаживаясь с Белорусской-радиальной на кольцевую, я обогнал человека, который показался мне то ли знакомым, то ли похожим (но на кого?) – даже со спины. Впрочем, у меня и на лица-то никудышная память, я не поверил своему узнаванию ни насколько, не позволил себе понапрасну оглядываться и помчался дальше, как мчался. Только какая-то тёплая волна колыхнулась в сердце непонятно отчего.
Поезда не было, и я стоял у платформы, поглядывая на часы, когда кто-то дотронулся до моего плеча.
Это был отец Александр. Мы не виделись несколько лет (только однажды по телевизору мне попалось его выступление). Он расспрашивал меня о жизни, я что-то отвечал… Не помню слов нашего недолгого разговора… Помню ощущение громадной незаслуженной